Мертвая фамилия (сборник)
Шрифт:
Что же касается вопросов о службе Вадима Юрьевича, то Людмила Антоновна перечислила полковнику тех, с кем у того были более-менее приятельские отношения. Она подчеркнула, что закадычных друзей в департаменте Волошин не имел. И вообще друзей как таковых у него не водилось. Он был человеком довольно замкнутым и сосредоточенным на собственных интересах.
Гуров попытался намекнуть на то, что учреждение, в котором работал Волошин, а также его должность могли быть соблазном для коррупции, но Людмила Антоновна холодно отмела подобные предположения. По ее словам, Волошин
Правда, она не удержалась от того, чтобы не упомянуть при этом своего отца, который все же посодействовал продвижению бывшего зятя по карьерной лестнице. Но заключалось это, по словам Людмилы Антоновны, лишь в дельных советах, которые давал Волошину тесть, обладавший огромным жизненным опытом и незаурядным интеллектом.
Гуров чувствовал, что Людмила Антоновна относится к своему отцу с большим почтением. Он подумал, что женщина и девичью фамилию сохранила только для того, чтобы все знали, кто ее отец. Статус дочери Ступицына был для нее куда более значимым, чем жены Волошина.
Слушая ее, Гуров подумал, что Людмила Антоновна отвечала на каждый его вопрос, но вообще-то не представила какой-либо действительно ценной информации. Все сведения были вроде бы правдивыми, но не информативными. Она так стремилась соблюсти приличия, что не позволяла себе упомянуть ни о чем таком, что могло бы бросить тень на бывшего мужа или ее саму.
Но полковник и не рассматривал ее в качестве источника сведений по, скажем, департаменту. Заниматься этим ведомством было поручено Крячко. Гуров не сомневался в том, что тот отлично справится с этой миссией. Уж он-то выяснит всю подноготную взаимоотношений Волошина как с коллегами, так и с посетителями, а также обратную сторону его служебной деятельности, если таковая имелась.
Лев Иванович решил как можно больше выяснить у Ступицыной о внутрисемейных отношениях. В первую очередь его волновал их с Волошиным сын Сергей. Но сыщик не успел задать этих вопросов. В прихожей открылась дверь, и Ступицына тут же поднялась.
– Мама! – В комнату почти вбежала девушка лет двадцати пяти.
Глаза ее были широко распахнуты, на ресницах повисли слезы.
Сурен Робертович, до этого ничем не выказывавший своего присутствия в комнате, быстро поднялся, скользящей походкой подошел к девушке и взял ее за руку, щупая пульс.
– Дашенька, тебе нельзя волноваться, – мягко проговорил он, однако девушка игнорировала его замечание и выдернула руку.
– Мама! Это правда? – Она бросилась к Людмиле Антоновне, готовая разрыдаться.
Мать сдержанно положила руку на плечо дочери и произнесла:
– Даша, у нас в гостях полковник полиции. Он расследует смерть отца. Мне нужно ответить на несколько его вопросов.
Девушка тут же перевела взгляд на Гурова, тот кивнул и проговорил:
– Примите мои соболезнования, Дарья Вадимовна.
Она закусила губу и усилием воли заставила себя сдержать слезы, готовые вырваться наружу. Мать смотрела на нее, сохраняя полное спокойствие. Видимо, она и детей с младых лет приучала сохранять
– Да, – медленно проговорила она, опустив голову. – Конечно. Мы не будем вам мешать. Пойдем, Игорь.
Гуров увидел, что в комнату вслед за Дашей вошел мужчина. Он казался старше нее – возможно, из-за небольшой аккуратной бородки, переходящей в тонкие бакенбарды. Своим видом мужчина напоминал молодого, но перспективного ученого. По всей видимости, это был Дашин кавалер.
Сама девушка не блистала красотой. У нее была тяжеловатая нижняя челюсть, густые брови низко нависали на глаза, что придавало ее лицу мрачное выражение. Но при этом страшненькой ее тоже нельзя было назвать. Картину очень удачно исправлял неприкрытый интеллект в глазах, а также волосы – густые, темно-русые, спускающиеся по спине тяжелыми крупными волнами.
– Даша, я должен тебя осмотреть, – с легким кавказским акцентом произнес врач.
– Не стоит, Сурен Робертович, я в порядке, – отказалась Даша, но Саркисов настоял, мотивируя это тем, что специально приехал по просьбе матери и это не займет много времени.
Даша пожала плечами и двинулась в сторону комнаты.
– Подождите немножко, – остановил ее Гуров. – Всего на пару минут. Даша, вы когда последний раз разговаривали с отцом?
– Позавчера вечером, – не задумываясь, ответила та.
– И о чем? Вы уж простите, что мне приходится задавать такие вопросы. Это моя работа, – чуть извиняясь, сказал полковник.
– Да это не секрет, – проговорила Дарья. – Мы обсуждали предстоящую свадьбу.
– Вашу? – уточнил Гуров.
– Ну да. – Даша бросила чуть смущенный взгляд на своего спутника, который тут же взял ее под руку – видимо, для достоверности.
– И когда же она состоится? – спросил Лев Иванович и вежливо улыбнулся.
– Ой!.. – Даша вдруг осеклась и замотала головой. – Я теперь даже и не знаю. В связи с тем, что отец… что отца…
– Мы хотели провести торжество двадцатого ноября, – подал голос ее жених. – Уже и кафе заказано на эту дату. Вряд ли удобно переносить.
– Но, Игорь, ведь теперь вообще непонятно, как все будет!.. – Даша растерянно оглянулась на мать, взглядом прося у нее помощи.
– Мы обсудим этот вопрос позже, в семейном кругу, – спокойно произнесла та, обращаясь к ним обоим. – Господин полковник, у вас есть еще вопросы к детям?
«К детям» у полковника вопросы были, точнее, больше к Дарье, чем к ее жениху. Тот явно расстроился из-за возможного переноса свадьбы. Было очевидно, что это волнует его больше, чем смерть потенциального тестя. Что ж, его в принципе можно понять. Это его невесте Волошин был родным отцом, а ему он, по сути, посторонний человек. Однако Игорь постарался взять себя в руки, надел на лицо вежливую маску и вопросительно посмотрел на Гурова.
– Можете идти, – разрешил полковник, подумав, что может побеседовать с этой парочкой и позже, если в том будет нужда. – Один только вопрос к вам, Даша. Вы своего брата когда в последний раз видели?