Мертвая хватка
Шрифт:
Я выкинул пистолет в мусорный ящик и забрался в тайник, где уже мирно посапывал Дон. На всякий случай мы связали ему руки и ноги, чтобы он не взбрыкнул, когда не нужно, и залепили клейкой лентой рот.
Нас остановили сразу же, как только машина выехала за ворота. Мне было так тесно, что я не мог даже шевельнуться. А потому я мысленно молил всех известных мне богов, чтобы проверка закончилась побыстрее.
– А, опять этот сукин сын! – раздался уже знакомый голос старшего охранника. – Починил?
– Так точно, мсье! – по-военному быстро отрапортовал Эрнесто.
– Ладно, вали отсюда. Только не по главной дороге! Бери правее, вон туда. Видишь?
– А
– Давай, давай, дуй, нажимай на газ, ты, ублюдок! – встрял в разговор и второй.
– Уже… – Эрнесто так лихо рванул с места, что я едва не выругался вслух – не хватало еще, чтобы охрана внешнего кольца заподозрила недоброе.
Но напарник будто услышал мой немой призыв, и едва колеса фургона зашуршали по асфальту проселочной объездной дороги, как он сбавил скорость.
Нас остановили и во второй раз, и в третий. Внешнее кольцо охраны даже проверило кузов; правда, охранник только заглянул и, убедившись, что он пуст, тут же захлопнул дверь. Ажаны вообще слабо среагировали на наше появление, только для понта проверили пропуск и дубликаты накладных на продукты.
Оставив позади все посты, Эрнесто выжал из фургона все, что только возможно. Я не возражал – теперь время работало против нас. Если отсутствие дона Витторио заметят раньше, чем я планировал, то последствия нашей акции могут быть печальными. Я абсолютно не сомневался, что на нас спустят всех собак и заблокируют в поисках продуктового фургона все дороги. Кроме того, в воздух поднимут еще и полицейские вертолеты – как же, похищена такая значительная фигура…
Наконец заскрипели тормоза и машина резко остановилась. Я выбрался из тайника и вытащил все еще бесчувственного Дона. Фургон стоял в кустах. Рядом фырчал невзрачный грузовичок, за рулем которого сидел Марио.
– Все о'кей? – спросил он, явно волнуясь.
– Открывай тайник! – вместо ответа, крикнул я, быстро переодеваясь в шмотки наемного работника; Марио и Эрнесто, достаточно сносно разговаривающие по-французски, должны были изображать забитых крестьян, везущих в Марсель на продажу круги сыра.
Засунув Большого Дона в очередной ящик и завалив его остро пахнущей продукцией, мы расселись по местам – увы, мне снова достался раздолбанный кузов, – и грузовичок шустро побежал по проселочной дороге.
До места назначения было около сотни километров.
Волкодав
Весь последующий день, а затем и ночь, когда наконец убрался Винграновский со своими "айсбергами", прихватив с собой Полански-Тафа, Кей и Хуго, были сплошным мельтешением. Мы в срочном порядке оставили полюбившийся нам Сен-Тропе и вышли в море, чтобы взять курс на Йерские острова. Это был запасной вариант дисколации группы, о котором наши нынешние коллеги по "Альянсу", арабы во главе с Рашидом, ничего не знали. Винграновский попытался уговорить меня на Тулон, где мусульмане приготовили еще одно шикарное гнездышко, но я уперся рогом. Хватит с меня всяких там джакузи и красоток с французским воспитанием. Мы люди неприхотливые, перебьемся как-нибудь походной койкой, сухпайком и созерцанием нудистских пляжей, где на золотом песочке разнокалиберных телок пруд пруди. Так я Винграновскому и заявил. На своем он настаивать не решился – меня буквально распирала злоба на все и вся, и подполковник это прекрасно видел, а потому не стал нарываться на крупный скандал. В конце концов, за операцию в ответе я, а не какой-то там шнурок из конторы, пусть он и будет трижды "волчарой".
Пока мы неторопливо
Спустив на воду катер и придирчиво осмотрев яхту со всех сторон, я остался доволен. Теперь вряд ли кто сможет узнать нашу гордую красавицу "Сидни" в потрепанной штормами посудине, борта которой пестрели накрашенными ржавыми пятнами и заплатами. Различные дополнительные надстройки изменили ее обводы, и яхта стала напоминать дряхлую каракатицу, всплывшую из глубины погреться на солнышке. А вместо названия "Сидни", предполагающего нечто воздушное, летящее по волнам, морскую нимфу-нереиду, на скуле борта уныло чернело имя "Салли", вызывающее в памяти образ почтенной тетушки в чепчике и больших роговых очках, сползающих на кончик длинного носа.
Сменил документы и я. Новая ксива очень напоминала старую, мне даже имя оставили прежнее, а что касается фамилии, то Робинсона вытеснил некий мистер Гриффит, достаточно состоятельный искатель покоящихся на морском дне сокровищ, имеющий соответствующее разрешение французских властей на поиск затонувших кораблей в районе Золо-тых (или Йерских) островов. Документы оправдывали, случись проверка, присутствие на борту ныряльщиков с соответствующим оборудованием, мини-подлодки и электронных штуковин, находящихся в хозяйстве Слоули и Трейни.
Мы держали курс на Поркероль, один из трех золотых самородков в короне Йерских островов. Два других – Леван и Пор-Кро – нам не подходили по ряду причин: на первом находилась военная база, а второй славился Национальным парком и был под тщательным надзором егерей. На Поркероле, в отличие от Сен-Тропе, нас никто не ждал, но это обстоятельство меня только радовало.
По совету Боба Миллера (ему уже приходилось бывать на острове) я снял недорогое бунгало, с камином и очагом на улице, над которым можно было приготовить все, что угодно. Чем мы и воспользовались в первый же вечер, зажарив на вертеле молодого козленка, купленного у местных жителей. Отдав должное превосходному розовому вину, гордости Поркероля, сухопутный народ забился по своим углам, а "дельфины" во главе с Бобом Миллером перебрались на борт "Сидни"… тьфу! – "Салли".
Ночь принесла не здоровый сон, а сплошные кошмары. Я никогда не думал, что могу так переживать – даже страдать.
Когда я увидел Кей под конвоем "ледяных драконов", у меня внутри будто что-то оборвалось. Куда девалась стройная, эффектная блондинка с фигурой фотомодели? Между двумя амбалами стояла рано увядшая, изможденная женщина, лучшие годы которой, если судить по ее внешнему виду, прошли по меньшей ме-ре в каталажке. Ее голубые глаза были пугающе безразличными, движения вялыми, а короткое платьице, некогда подчеркивающее потрясающую сексуальность Кей, теперь висело на плечах как подержанная вещь на вешалке в комиссионном магазине.