Мёртвая и Живой
Шрифт:
– Как легко стирает память время, Раман, – улыбнулся Ияри. – Как легко представить, что прошлого не было. Или было таким, каким его желают помнить. Жрицы не были наследницами великого рода и родились они среди помета и нечистот у женщины, не выдержавшей родов, ушедшей в Иркалллу. Та женщина уже родила одиннадцать мертвых сыновей и не хотела оставаться в мире живых. Она была готова уйти и молила меня ее освободить. Плод был столь огромным, что муж решил, она грешила с мулом и вот-вот родит телёнка. Живот ее ходил из стороны в сторону зеркальными волнами. Дернется слева и справа также. Внизу и наверху. Синхронно. Никогда раньше я не видел подобного
Ияри глубоко вздохнул, словно выдохом разродился словами всей той боли, что испытывала женщина, понимая, что умирает:
– Я сделал, что должно. Специальным ножом с изогнутым лезвием вскрыл чрево, когда женщина уже была в Иркалле, и извлек дитя.
Раман смотрел, как на ладонях Ияри появился слепленный из сырой глины цветок Лотуса в натуральную величину. Он лепил его, пока рассказывал.
– Ребенок был жив?
– Я принял много детей, но впервые видел то, что видел. Огромный плод весом более семи килограмм. Мне помогали трое извлечь его, а когда смыли кровь, дети закричали.
– Две девочки… и одна одновременно.
– Две зеркальные девочки. В утробе своей матери они лежали так, что смотрели друг на друга. И всеми пальцами на руках и ногах, самыми их кончиками, девочки срослись друг с другом. Всегда вместе, всегда рядом, и даже родиться одна не смела раньше второй.
– Вы их… вы их разъединили? – спросил Раман, понимая, что сейчас жрицы не были соединены друг с другом.
– Сначала я их спрятал. Эбла не терпит уродства. Тебе ли не знать. Два лишних рта. Две девочки, которые не могли ходить. Которые убили рождением мать. Детей отдали бы на съедение степным лисицам. Я обещал отцу детей, что выясню, как можно разделить сестер и отправился в Египет. Мое странствие и обучение заняло несколько лет. Когда вернулся, им было уже пять. Сетры продолжали лежать и смотреть друг на друга, скрепленные общей кровью. Им до сих пор не дали имена, делая вид, что их не существует. Девочки все пять лет жизни провели на полу того же сарая, где родились. На грязной соломе среди испражнений в хлеву. Я был удивлен, узнав, что дети способны говорить. Брошенные на пять лет они могли не просто мычать и кряхтеть. Зеркальные сестры говорили складнее, чем я сейчас. Мелодично, певуче, будто им известны все законы мироздания. И пусть они видят лишь кручёные хвосты волов над собой, они видели и слышали вселенную.
– У них был дар, так учитель? Великая богиня Нисабу одарила их знаниями?
– Кто знает волю богов, кроме них самих.
– Жрицы… – предположил Раман.
– Да, они знали и говорили странное. Я принялся записывать клинописью их слова, пока все остальные в доме называли девочек бесячими. Сестры не ставили точек или запятых и лишь служили рупором чужого голоса.
– Что они сказали? Что, учитель?
– Многое. Но главным было предостережение о трех знамениях, что станут началом конца.
– Конца чего?
– Конца Эблы, конца света, конца всего живого, Раман. Казалось, что ради этих слов те дети родились на свет. Чтобы успеть предупредить нас. Чтобы человечество было готово.
Ияри молчал, снова начав копошиться с глиной. Он работал усердно, и не отвечал пока не слепил из глины второй цветок Лотоса или как их называли в Эбле – Лилию.
– Что это были за предсказания?
– Когда я услышал их,
– Они все еще были срощены?
– Обучившись хирургии в Египте, я знал, что смогу разъединить их.
– Хирургии? Это такая магия?
– Это знание, полученное Египтянами о врачевании. Разрезая плоть, они научились сами и обучили меня удалять хворь, вырезать зловонное и сшивать края раны обратно, даруя вторую жизнь.
– Звучит, как настоящая магия, учитель.
– То не магия, Раман, то наука. Учение, которое будет возвращать людям зрение, ноги и зубы.
– Ну, про зубы я никогда не поверю! – еле сдержал смешок Раман. – Если зуб выпал, ничем его не вернуть!
– Египтяне выпиливают идентичные из костей животных, скрепляют их золотыми нитями и пластинами, а фараоны украшают свои зубы, вставными драгоценными камнями.
Раман хлопал водянистыми глазами за охапкой белых ресниц, а Ияри продолжал:
– В ту ночь, когда я проводил операцию по разъединению сестер луна стала черной. Оказалось, что девочки соединены столь тонкими полосками кожи, что под увеличительным стеклом я видел бороздки, которыми они были соединены.
– Бороздки?
– Они похожи на реки, каньоны и линии, что соединяют звезды. Из детских пальцев не пролилось ни одной капли крови. Девочки не издали ни звука. Когда все закончилось, и они уснули, я вышел из зиккурата и увидел в водах оазиса черную луну, а все лилии в воде распустились передо мной. Я дал девочкам имена Лилис и Лилус, что означает Ночная Лилия.
– Их предсказания, учитель? Они сбылись? Ну те, что вы записывали?
– Все до единого. О восхождении на трон Индиллима, о каждой эпидемии, о море, унесшем десяток лет назад половину скота Эблы. В табличках, что я записал были слова о лисьем патруле, об урожайности и даже о гранатовых деревьях, что пятнадцать лет назад не принесли плодов, лишившись каждого цветка. Но важно вот, что. Как только я разъединил детей, их дар исчез. Они молчали много закатов. Я показал таблички их предсказаний отцу царя Индиллима, и он приблизил девочек к себе, нарекая зеркальными жрицами.
– Вы отправились к отцу царя Индиллима, к Исар-Даму?
Ияри кивнул:
– У него было тринадцать сыновей от разных жен, и никто не верил в то, что трон перейдет к самому младшему. И я не верил. Но Лилис и Лилус шептали в том старом амбаре, будучи чумазыми и оголодавшими, они шептали в унисон, что трон отойдет Индиллиму, который переживет всех братьев. Что война с Морией окончится победой Эблы.
– И..? – понимал Раман уже по интонации Ияри, что было сказано что-то еще. Старик каждый раз замолкал и выдерживал паузу, прежде чем произнести дурную весть, – что еще, учитель?
– Победой Эблы, – повторил Ияри, – процветанием и… полным крахом. Царь Индиллим окажется последним царем, как только свершатся три знамения, после которых только темнота. После которых не будет больше Эблы.
– Знамения?
– Одно из них уже произошло.
– Какое?!
Ияри не сводил пристального взгляда с ученика, давая столь сложный, но необходимый ответ. Ответ, который сделает жизнь парня сложнее во сто крат, или облегчит в тысячу, когда наконец-то он всё узнает.
– Алое перо из крови, что рухнет с неба. Книга Ночных Лилий, что явится миру и, – смотрел Ияри на белявого, – рождение дитя с прозрачной кожей и глазами, полными воды.