Мертвая пехота

Погуляй Юрий Александрович

Человек обернулся к ним, поднял взгляд на парящих под потолком солдат и улыбнулся, увидев смайлик на забрале «Фанатика». У солокерца было широкое, располагающее к себе лицо. Россыпь веснушек, озорной взгляд, широкий рот. Аша сразу его узнала. На командирском мостике стоял боевой лорд по прозвищу Мститель. Старый друг Воннерута.

Они все-таки вернулись. Но…

Гигант демонстративно скрестил на груди руки. Одну, крепкую, мускулистую, и вторую — черную, шипастую, покрытую хитиновым панцирем.

— Святой Лоден, — прошептала Аша и осеклась. Она умудрилась

сказать это в общий канал. Проклятье! Что же теперь ее ждет? Нутан точно отметит промах подчиненной. И наверняка сдаст ее в лапы жрецам. Что же она наделала!

Мститель медленно поднял руки вверх, сдаваясь. Но улыбка с его лица так и не исчезла.

Рэм консворт

Поздний вечер восьмого дня

Окно комнаты выходило во внутренний сад, где вечно засиживался старик из соседней квартиры. Сад как сад, ничего необычного. Ровный зеленый газон в шаге от проема, пара пестрых клумб, дорожки от балконных дверей, несколько скамеек для отдыха, десяток ламп на потолке. С наступлением вечера их гасили, меняя на матовые ночники в стенах.

Безлюдное место отдыха, в котором так не хватало свежего воздуха, но которое позволяло хоть ненадолго расслабиться перед сном. Паршивая имитация природы. Рэм этот сад не любил.

Но именно он и оказался единственным шансом для перепуганного Славея, потому что штатным образом уходить было опасно, Рэм еще не забыл то подозрительное чувство на нижнем переулке. За ним определенно следили. И если наблюдатель торчит у лифтов, контролируя выход, то лучше всего Маду выбираться с другой стороны.

Квартира на противоположном краю сада пустовала уже много дней. Рэм знал, что она принадлежала молодой паре, отправившейся то ли в путешествие, то ли…

Адова канитель, да какая разница? Главное, что крытый сад раскинулся на стыке двух кварталов, а юноша из той парочки вечно забывал ключи от балкона, пока не стал хранить их в небольшой вазочке у дальней клумбы. Так что, если они на месте, то у Славея есть шансы не попасться на глаза наблюдателям.

Теоретически.

Славей всхлипывал, ныл и клялся, что он невиновен, спрашивал у Рэма, как же быть дальше, но приятель ничем помочь не мог. Запрос на арест означал, что ориентировка на Мада уже ушла в базу Калькуляторов, и те наверняка успели разослать ее по отделениям дружин.

Толстяк знал кухню Дома Раскаяния не хуже Рэма, но, наверное, все еще надеялся, что Глубина разжалобится от его страданий и повернет историю вспять.

— Уходи через нижние уровни. Спрячься, пережди несколько дней. Затаись. Попытайся выйти на нелегалов. Подними свои связи, в конце-концов, — нервно инструктировал его Рэм, прекрасно понимая, что вряд ли это поможет Славею. Поздно бросаться в бега, когда тебя избрали для ареста. Днем другим раньше — были бы все шансы, а так…

Но кто знает? Чудеса иногда случаются!

— Я же невиновен. Я не убивал ее, Рэм. Правда, не убивал! — проскулил толстяк, когда Рэм открыл

дверь на балкон.

Консворт крадучись вышел в темный сад. Под ногами зашуршала галька дорожки, и в ночной тишине этот звук будто усилился, превратился в скрежет. Рэм замер, прислушиваясь, и огляделся. Бородатый старик-сосед давно уже ушел спать, свет в его квартире не горел. Да и в остальных тоже.

Очень медленно, ужасно медленно, Рэм добрался до клумбы с заветной вазой. В свете ночников она, слава Лодену, была видна.

Присев рядом, Консворт, чувствуя, как рубашка на спине насквозь пропиталась потом, запустил в вазу руку. Пластик карты больно впился под ноготь указательного пальца.

Есть!

Обратно путь он проделал гораздо быстрее. Бросил Славею карту-ключ и прислонился к двери:

— Деньги у тебя есть?

— Я не виноват! — невпопад ответил тот.

Рэму хотелось сказать, что он понимает. Хотелось сказать, что все будет хорошо. Хотелось прогнать из груди страх перед будущим, и нечто иное, неприятное, тягучее. Презрение к самому себе?

Он ничем не может помочь Славею. Несмотря на все свои регалии да Инсигнии. Пустое место. Ноль без палочки. Поэтому на причитания приятеля он ответил грубо:

— Заткнись, Мад! Деньги есть? Тебе дать?

— Я не виноват…

— Поздно, Славей.

Приятель трясся и с собачьей тоской смотрел в глаза Рэму.

— Ну почемуууу? Почемууу?

— Вон та квартира. Проводишь ключом, проходишь ее — выход будет в соседний квартал. Советую уходить по шоссе, там меньше всего калькуляторов бродит. И поторопись… — Рэм облизнул пересохшие губы, посмотрел на Славея и в порыве обнял толстяка. Похлопал рукой по его мясистому плечу.

— Вперед, приятель… Беги!

Тот неуверенно застыл на пороге балкона. Шмыгнул носом. Плечи его поникли, щеки обвисли, да и взгляд потух.

Плохой знак.

— Я попытаюсь что-нибудь сделать, Мад, но, молю тебя Глубиной — спрячься! Свяжись со мною через неделю! И не раскисай, — скатился на банальность Рэм.

Опальный брат Кнута уныло кивнул и понуро шагнул в сад. Галька под его ногами громко зашуршала, но Славей будто и не скрывался.

Убедившись, что Мад проник в квартиру напротив, Рэм закрыл дверь на балкон и подошел к компьютеру. Мысли в голове смешались в бешеный табун и галопом носились по черепной коробке. Их необходимо было упорядочить, успокоить.

Рэм отправился за пилюлями, которые много раз выручали его при работе с Пальчиками, подавляя хаос в мыслях и шевеление в штанах.

Если бы сейчас ему на глаза попалась эта проклятая сука — то Рэм убил бы ее, не задумываясь ни на минуту. Конечно, Мада сложно назвать старым другом, но и чужим добродушный толстяк тоже не был. И, наверное, был единственным человеком в Лаймуаре, которого можно переносить.

Очень хотелось набрать номер Пальчиков на коммуникаторе и высказать ей все проклятья, которые только существуют. Но Рэм смолчал. Прикрыл глаза, сосредотачиваясь и успокаиваясь. Посмотрел на экран монитора, как на ядовитую змею. Хочешь не хочешь, а работать надо.