Мертвая тишина
Шрифт:
Достал все фотографии из ящика и начал расставлять их на полке. Кем бы я ни был, сколько лет жизни ни стерлись бы из памяти, я не хотел оставаться воспоминанием в ящике книжного шкафа собственно сына.
Покинул его комнату и спустился по лестнице вниз. Поймал за руку того немолодого слугу, который целовал мне руку.
– Генри?
– Да, господин, - он усердно закивал головой, пряча странную улыбку за усами.
– Проводи меня в мой кабинет.
Он удивленно вскинул брови, но коротко кивнул и, приглашающе махнув рукой, припустил впереди меня, слегка подворачивая правую ногу.
Остановился возле темной двери с круглой чёрной ручкой и, отойдя в сторону, вдруг схватил
– Господин, я так рад…Мы так рады. Господин, мы ведь уже все…, - смахнул пальцем выступившую слезу, - а госпожа не верила. Мы видели. Моя Сара мне показывала. Они все верили, а она нет. Выгоняла соболезнующих. Отключила телефон, чтобы никто не звонил.
– Зачем она отключила телефон?
– я осторожно высвободил свою руку, думая о том, что болтливые слуги в доме – это катастрофа. Хотя сейчас мне это было на руку.
– Они все звонили и соболезновали. А она, - его голос дрогнул, сделался восхищённым, - она им всем говорила, что вы живы, и что она не собирается тратить время на их глупые разговоры.
– А почему твоя госпожа не верила?
– Я всегда говорил Саре, что между вами божественная связь. Что госпожа чувствует вас на расстоянии, а вы её. Так и получилось, господин. Так и получилось!
Он снова радостно заулыбался, а я сдержанно кивнул ему и махнул рукой, отпуская.
Интересно, значит, меня заживо похоронили все мои знакомые, и только Марианна верила в то, что я не умер. Но почему? По ее словам, меня не было целый месяц. Тридцать дней я не выходил на связь ни с кем, и они решили, что меня больше нет.
Так она сказала мне в машине по дороге домой.
«- Скажи…Расскажи, что с тобой случилось, Ник? Почему тебя так долго не было? Где ты был?
– А сколько меня не было, куколка?
– Месяц, - её голос задрожал, и она еще сильнее стиснула пальцы, - чёртов месяц, день за днем, час за часом я ждала от тебя хотя бы одного слова. Хотя бы простого «я жив»…, - отвернулась, пряча слёзы, выступившие на глазах.
– Ошибаешься, девочка, - я склонился к ней, обхватывая ладонью побелевшие пальчики, - меня не было гораздо дольше. Так я, по крайней мере, чувствую.
– Сколько? – выдавила из себя, не убирая руку, и я улыбнулся, поглаживая большим пальцем её ладонь.
– Минимум, лет сорок или шестьдесят. Я не могу сказать точно. Но то, что вижу на улицах сейчас, изменилось явно не за десять или даже за двадцать лет.
– Но что произошло с тобой? – она резко подняла ко мне лицо, - С какого момента ты помнишь себя?
– Я не знаю. Я помню, как очнулся в зловонной подворотне, из которой валил такой смрад, что тянуло выблевать свои же кишки. Вот только, - сам не заметил, как стиснул маленькую руку, вспоминая, - я не мог сделать даже этого. Я не мог пошевелиться. Даже моргнуть. Я лежал живым трупом, - она громко и рвано выдохнула, и я убрал свою руку, - чёртову уйму времени и слушал, что происходит вокруг меня. Мне повезло, что в том районе такие узкие улицы и высокие здания с навесными крышами на первых этажах, что туда даже свет не пробивался. Первым, что я увидел, открыв глаза, была жирная серая крыса с облезшей на боках шерстью».
При воспоминании о том, как вгрызался клыками в подобную тварь, затошнило, и я потянулся к портсигару, стоявшему на тёмном дубовом столе. Достал сигару и, покрутив её в пальцах, поднёс к носу, вдыхая запах. То, что доктор прописал. Лучшее лекарство от амнезии, мать вашу!
Повернулся к бару, на котором стояла бутылка виски и стакан.
– Что ж, Николас,
Впрочем, в случае со мной вопрос был риторическим. Легче сказать, кому я нравился, чем перечислять имена тех, кто меня ненавидел. Язык можно было бы сломать.
На мгновение мелькнула мысль, что моим несостоявшимся убийцей вполне могла бы быть та же Марианна. Супруга Николаса Мокану, которого звали не иначе как Зверь. Разве нужна большая причина для того, чтобы желать ему смерти? Навряд ли. Вспомнилась её реакция в клубе. Сосредоточился, пытаясь определить, чего больше было в ней: испуга или радости. Но нет, слишком искренними мне показались её поцелуи и слёзы. А ещё я вспомнил её боль. Как ощутил её, будто свою. Будто это у меня сердце кто-то схватил ледяными пальцами и резко дёрнул вниз, обрывая с корнями.
«Я всегда говорил Саре, что между вами божественная связь. Что госпожа чувствует вас на расстоянии, а вы её».
Все мои связи с Богом заканчивались на выкриках шлюх, исступленно взывающих ко Всевышнему в то время, как я их трахал. И о чём говорил слуга, я понятия не имел, но на хорошо разыгранный спектакль сегодняшний день не походил. Да и смысла никакого не было в подобной постановке.
На отполированной поверхности стола ни пылинки – слуги неплохо сработали, учитывая, что еще час назад все они считали меня мёртвым. Значит, знали, что скоро спущусь сюда. Что же, в этом доме мне не только были рады, но и изучили все мои привычки. Кем же ты стал, Мокану? Кто-нибудь ответит мне на этот вопрос так, чтобы не порождать цепочку других?
На столе лежало устройство, я такое видел у одной из своих жертв в номере, она называла его «ноутбук», кажется. Сказала, что это такой компьютер. Включала на нём музыку для стриптиза. Правда, я тогда был всё же больше увлечён этой маленькой дрянью в платье из рыболовной сетки и её грациозными движениями.
Открыл крышку устройства и в нетерпении забарабанил пальцами. Я смутно помнил, что нужно делать дальше. Вспомнилось, как после секса и плотного завтрака с куколкой, а, вернее, самой же куколкой, наугад тыкал пальцами во все кнопки, проклиная сам себя, пока не выключил его окончательно.
Нужно было для начала заставить её обучить себя работе с ноутбуком, а потом осушить. Пришлось вызывать уборку номера, и уже загипнотизированная горничная, услужливо показала мне, как включается и как работает эта штука. Я тогда просидел до самого вечера в интернете, заходя на все подряд сайты. Да-да, моя милая горничная оказалась весьма полезным учителем. Полезным, сексуальным и довольно вкусным, между прочим.
Но вот мой собственный ноутбук сейчас требовал какой-то пароль, и я понятия не имел, что тот Николас Мокану, о котором мне все сегодня рассказывают, мог вбить в строку. Я пробовал все варианты, которые приходили в голову: от имени матери, которое оказалось слишком коротким, до «СдохниВоронов», но ни один не подходил. Отпил виски, вбивая теперь уже, скорее, по инерции «Сиськи4размер» и «Моканусексмашин», когда голову посетила идея. Достал из кармана браслет и усмехнулся, глядя на него. Судя по всему, неизвестный мне Ник вполне мог использовать какую-нибудь ванильно-сентиментальную смесь в качестве пароля. Набрал «Ябудулюбитьтебявечно». Безрезультатно. Было бы слишком просто, правда, Мокану?