Мертвая топь
Шрифт:
Но ее поймали. Какой-то старый мужчина, появившийся из темноты, схватил ее за руку и грубо дернул вниз – бессильно она упала у его ног. Оторопев от страха, поздно принялась вырываться…
Не успела Рейма прийти в себя, как ее силком выволокли на улицу, где от поднятого шума стали собираться жители деревни. Только у нее получилось встать, как другой мужчина, молодой
– Воровка! Воровка она!
– Грязная тварь!
– Лгунья!
– Гнилая душа!
Рейма изумленно ахнула: ее толкнули вперед и она упала на колени, выставив ладони вперед.
Тело ее дрожало, а мысли путались.
– Посмотрите на нее, – говорили с презрением. – Редкостная дрянь! Ее приютили, а она воровать! Хотела извести нас!
– Чтобы мы голодали!
То, в чем ее обвиняли эти полоумные люди, даже звучало нелепо! Она воровала, лишь бы не умереть с голоду, делала это из необходимости и не желала зла. Никому дурного она не сделала. Она всего-то хотела жить – и жила она так, как умела. Другому ее никто не научил.
Рейма не шелохнулась, когда рядом с ней встал поймавший ее на воровстве пожилой мужчина. Он схватил ее за волосы и запрокинул голову, вынудив заглянуть ему в глаза. То были бездонным темные глаза старика, возжелавшего наказать ее, упивавшегося страданиями той, что имела недобрые помыслы и испорченную грязными деяниями душу. Медленно он поднес кончик кинжала. Того самого, которым прошлой ночью на глазах ее зарезали свинью. Рейма зажмурилась и плотно сжала губы – он резанул по щеке. На лице ее испуганном проступила кровь и защекотала кожу. А следом старик схватил ее за ладонь, и она почувствовала, как лезвие коснулось запястий, как из обжигаемых болью ран хлынула алая кровь и мирно закапала на землю.
Рейма визгливо закричала, горько заплакала. Старик отпустил ее руку, и она согнулась пополам, зажав ладонью рану. Да только напрасно: густая кровь текла и дальше, проступая между тонкими пальцами.
Едва ли она что-то видела перед собой: слезы застилали ее зеленые глаза и текли по некогда румяным щекам. Однако же Рейма быстро догадалась, что от нее хотят, когда небрежно и грубо ее толкнули вперед – к болоту. И Рейма без оглядки побежала. Уж лучше ей пропасть в болотах, чем остаться в месте, где ее зарежут, как свинью, и умоются ее кровью.
Как ни странно, там, впереди, было спокойно. Рейма бессильно рухнула подле какого-то высокого дерева, бестолково зажимая рану. Больше она не кричала, только тихонько всхлипывала. Непослушная рука болела, ныла, изводила!..
Рядом хрустнула ветка. Прежде чем потерять себя во мраке, она почувствовала прикосновение к своей израненной щеке. По другую сторону сильно пахло сыростью…
Сквозь ту, однако, Рейма отчетливо чувствовала древесный, мускусный запах. Больше она не надеялась открыть глаза, но тяжелые веки поднялись и она увидела перед собой яркий солнечный свет, пробивавшийся через листву. Повернув тяжелую голову, бегло осмотрела странное место – то не был дом, но казалось, вокруг были стены из деревьев, а крышей служили их толстые ветки.
Сев, Рейма взглянула на свою руку, рана на которой была плотно закрыта большими листьями, а удерживали их стебли, обмотанные вокруг и завязанные на узлы. Растерянная, она встала и пошатнулась. Рейма села обратно на кровать, что была не менее странная, чем все вокруг. После еще одной из попыток подняться ей все-таки удалось устоять на слабых ногах, и она пошла в широкий проем между деревьями.
Вокруг звучали только шелест листьев и чириканье птиц.
Рейма вышла к поляне – на ней росли цветы – и остановилась, заподозрив ту в том, что выглядит обманчиво безопасной. Потому Рейма отступила и врезалась, подскочив от испуга, обернулась и попятилась, почти упав. Однако чужие руки спасли ее от попадания в трясину.
Конец ознакомительного фрагмента.