Мертвая ученица
Шрифт:
– Она испытывала их уже какое-то время, – признался он. – Замкнулась в себе, иногда вела себя враждебно. Мы пытались достучаться до нее. Думали, что у нее просто такой период, но оказалось, что все было серьезнее, чем мы предполагали… – Сказав это, мужчина отвернулся.
Инспектор хотела бы найти какие-то слова им в утешение, но она подозревала, что сложно следить за психологическим состоянием дочери, когда та учится в закрытом пансионе.
– Мы хотели бы забрать ее домой, – негромко сказал Винтерс. – Простите, но я думаю, вы меня понимаете.
Ким его понимала – и
– Этот человек там… Патологоанатом… Он объяснил нам, что ждет детектива, – продолжил мужчина.
«Спасибо тебе, Китс, – подумала Стоун, – за то, что взвалил на меня всю эту ответственность».
– Вы отпустите ее к нам? – спросил отец Сэди.
– Как только сможем, – сказала Ким, подчеркивая этим, что не может в настоящее время ответить более точно. – Мы вам об этом сразу же сообщим, но сначала нужно выполнить некоторые формальности.
– Но я уверен…
– Мистер Винтерс, – вмешался в разговор Брайант. – Не мучайте себя. Помогите лучше вашей жене. – С этими словами он посмотрел на женщину, негромко всхлипывавшую на плече мужа.
Тот кивнул, встал и повел жену в сторону «Бентли», припаркованного на двойной желтой линии [11] .
– Надеюсь, скоро мы сможем их успокоить, – заметил Брайант по дороге к моргу.
Автоматические двери раздвинулись, и Ким согласно кивнула.
11
По британским ПДД, парковка и остановка на двойной желтой линии категорически запрещены.
– Что у вас, Китс? – спросила она.
– У меня больше друзей, чем у вас, – ответил патологоанатом, не поворачивая головы.
Инспектор пожала плечами. Вряд ли это можно было считать достижением.
– Только что на улице столкнулась с родителями Сэди, – сказала Стоун. – Спасибо, что пристроили меня под паровой каток.
– А это что, один из возможных вариантов? – поинтересовался Китс, поворачиваясь лицом к Брайанту, который пожал плечами.
На языке у Ким вертелись три подходящих ответа, но тут она увидела, что лицо врача напряжено сильнее, чем обычно. Морщины в уголках его глаз были глубже, круги вокруг глаз – темнее. Маловероятно, что он хорошо спал в преддверии того, что ему придется делать вскрытие ребенка.
Инспектор заметила обычную дрожь Брайанта, которая проявлялась всякий раз, когда они входили в морг. По каким-то причинам холодная, ничем не прикрытая стерильность помещения нервировала его. Ее это волновало гораздо меньше. Морг напоминал ей ее первую квартиру-студию.
– Очевидно, они хотят забрать дочь как можно скорее, – заметила детектив.
– Да, они надеются на быстрое решение вопроса. – Китс смотрел ей прямо в глаза.
Облокотившись на металлический лоток размером с кровать, Ким подумала о потерявших голову родителях, которые отчаянно хотели вызволить свое дитя из этого холодного, стерильного окружения. Ей даже показалось, что она ощутила это почти незаметное, но настойчивое желание, исходившее
– Так, может быть, мы начнем? – предложила детектив.
– Уже, – ответил патологоанатом с глубоким вздохом.
– Вы что, уже провели вскрытие? – уточнила Ким. Многие годы ей приходилось умолять этого человека, умасливать его, пытаться подкупить и даже угрожать ему применением силы, но ни разу Китс не делал вскрытие так быстро.
– У меня тоже есть начальство, Стоун, – заметил врач, встречаясь с ней глазами.
Черт побери, у семьи Винтерс действительно есть друзья на самом верху!
– Заставляли вас признать факт самоубийства? – поинтересовалась детектив.
– Ну, не так чтобы прямо заставляли… Дали понять, что это будет предпочтительно.
– И?..
Патологоанатом взял в руки свой планшет с бумагами.
– Я могу подтвердить, что девочка не слишком за собой следила. Все главные органы здоровы и, по-видимому, нормально функционировали, однако ни в ее желудке, ни в кишечнике не удалось обнаружить ничего, хоть отдаленно напоминающего нормальную еду. Создается впечатление, что Сэди Винтерс сидела на диете из энергетических напитков и хлопьев для завтрака. Поэтому она сильно истощена.
Ким не могла не задуматься, испытывала ли девочка какие-то проблемы с весом, или ее выбор еды и напитков был некоей формой самоконтроля.
– Какие-то свидетельства расстройства пищевого поведения? – поинтересовалась она.
– Ничего очевидного, хотя, может быть, для этого еще слишком рано, – покачал головой медик.
Инспектор поняла, что обеспокоенное выражение, которое она, входя, заметила на лице патологоанатома, никуда не делось.
– Китс, несмотря на то что на нас обоих давит необходимость как можно скорее вернуть девочку ее родителям, мы, полагаю, не назовем все произошедшее самоубийством?
Патологоанатом посмотрел на Стоун сквозь очки.
– А вы очень проницательны, инспектор. Вы правы, и я готов рассказать вам о причинах возникновения такого вывода.
Глава 10
Стоун поборола желание повернуться к Брайанту с выражением «я же говорила» на лице. Вместо этого она продолжала смотреть на Китса.
– Продолжайте, – поторопила инспектор.
Патологоанатом поднял простыню и осторожно скатал ее, открыв пальцы ног девочки, ее колени и остановившись у верхней границы бедер. Мягко зажав кожу между большим и указательным пальцами, оттянул ее в сторону.
– Чтоб тебя! – вырвалось у Брайанта, а глаза Ким расширились.
Она смотрела на двадцать или больше тонких шрамов и царапин, пересекавшихся друг с другом. Некоторые из них были бледные; другие – красные, покрытые запекшейся кровью и выглядевшие более свежими, чем остальные.
– Что, черт побери, это такое? – затряс головой Брайант.
– Самоистязание? – уточнила детектив, глядя на Китса.
– На правой стороне тоже есть, но, кажется, левая нравилась ей больше, – тот кивнул.