Мертвая заря

Макеев Алексей Викторович

— Мне вам тут сказать надо… — обратился тот к сыщику. — Вы давеча когда спрашивали, я одну важную вещь забыл. Даже две. Расстроился сильно, разволновала меня весть о смерти Виктора Петровича, вот я и забыл. А теперь вспомнил. — Вы спрашивали, кого я видел в лесу. Ну, я и ответил, что видел только самого Виктора Петровича и его охранника. А потом сообразил, что вас наверняка интересуют не только те, кого я в самом лесу видел, но и рядом с ним. И тут я вспомнил, что, выходя из леса, наткнулся на этих дачников, Максима и его жену.

— Ну, эту «важную

вещь» я уже знаю, — кивнул Гуров. — Подсеваткины мне об этом рассказали. А еще сказали, что вы были чем-то расстроены и даже не захотели с ними разговаривать.

— Ну, понятно, и вы подумали, что я был расстроен, потому что Виктора Петровича в речке утопил, — криво усмехнулся Тихонов. — Нет, дело совсем не в этом. Просто они оба говорливые очень, любят болтать о всяких пустяках. А мне говорить не слишком хотелось, вот я и прошел мимо.

— Хорошо, а какая вторая «важная вещь»? — спросил Гуров.

— Уже расставшись с Максимом и Людмилой, я решил вернуться к себе домой не через поселок, а кружным путем, через сосновый лес — духом сосновым подышать захотелось. И вот когда я подходил к этому лесу, то заметил, что с другой стороны оттуда выходит человек и идет в сторону поселка. Причем мне показалось, что человек этот меня заметил, но останавливаться и разговаривать не захотел. Ну, я тоже был не очень склонен к разговорам, так что не обратил на него особого внимания. Вошел в рощу, побродил между сосен, а потом уже к себе пошел. А вот теперь, когда вы стали спрашивать, кого я видел, и вспомнил про этого человека.

— Что ж, это хорошо, что вспомнили, — сказал Лев. — А далеко было от вас до этого человека?

— Метров, наверное, двести, — подумав, ответил Тихонов. — А может, даже триста.

— Как он был одет?

— Штаны джинсовые, рубашка с длинными рукавами, кремового цвета, и на голове косынка, как молодежь носит.

— Бандана?

— Вот-вот, эта самая бандана. И знаете, что мне показалось?

— Что?

— Что это был ваш приятель, с которым Виктор Петрович на рыбалку ходил.

— Какой приятель? Линев?

— Да, так, кажется, его фамилия, а звать Денис.

— Нет, тут вы что-то путаете, — покачал головой Труев. — Денис вчера не мог быть в этой роще, потому что он ездил в Москву.

— Ну, может, я и ошибаюсь, — не стал настаивать Тихонов. — Я был все-таки далеко, человек этот ко мне не поворачивался… Я только хотел рассказать, что вспомнил.

— Что ж, спасибо за информацию, — поблагодарил Гуров. — А скажите, соседка ваша, Варя, сейчас дома? А то я собираюсь снова к ней зайти.

— Должна быть дома. Она только днем отлучается — корову пасет или кого из поселковых просит в магазине ей что купить. А вечером всегда дома.

Тихонов ушел, а приятели сели поужинать. Поев на скорую руку жареной рыбы с картошкой, Гуров поднялся, собираясь идти к Варе, и Глеб Павлович вдруг решил пойти вместе с ним.

— Делать мне сейчас решительно нечего, а так прогуляюсь, — сказал он.

Гуров не стал возражать, и они вместе направились в нижний

конец деревни, где жила девушка. Вспоминали по дороге минувшие годы, общих знакомых и не заметили, как дошли до двух домов исчезнувшей деревни, в которых еще теплилась жизнь. Направо, у Тихонова, тускло горел свет, а вот в доме Вари было темно.

— Может, она специально свет не зажигает, из экономии? — предположил Труев.

Друзья вошли во двор, и Труев, на правах старожила, постучал в дверь. Ответом ему было молчание. Он постучал сильнее, потом стукнул еще раз — и дверь неожиданно открылась.

— Что-то мне это не нравится… — глухо произнес Глеб Павлович.

— Мне тоже, — согласился Гуров и крикнул в приоткрытую дверь: — Эй, хозяева!

Снова молчание.

— Варя! — позвали они уже хором.

Но опять никто не ответил.

— У тебя фонарик с собой есть? — спросил Лев.

— Да, я всегда его в куртке ношу, — сказал Труев. — Если на рыбалке задержишься, он очень помогает.

Глеб Павлович вынул фонарик, нажал кнопку. Яркий луч света упал в приоткрытую дверь, осветил прихожую. Гуров толкнул дверь сильнее, открыл и шагнул внутрь. Труев повел фонариком — и они увидели вначале ноги, а затем и все тело молодой девушки. Она лежала на полу возле печки. Гуров присел возле нее на корточки. Глаза Вари были широко открыты, на свет они не реагировали. Гуров потрогал запястье — пульс отсутствовал. Варя была мертва.

Тогда он потрогал ее лоб, шею, отвел воротник блузки. На шее отчетливо виднелись ровные темные отпечатки — словно крупные бусы.

— Задушена, — коротко сказал Лев, вставая. — Очень похоже на то, как был убит Шаталов.

— А температура? — спросил Труев. — Я видел, как ты ее трогал.

— Тело еще теплое, хотя уже начало остывать, — ответил Гуров. — Ее убили совсем недавно, думаю, час или два назад.

— А мать? Что с ней? Надо посмотреть.

Гуров осторожно перешагнул через тело девушки, лежавшее поперек прохода, и оказался в спальне. Здесь, как и утром, все так же стоял тяжелый запах давней болезни. У дальней стены виднелась кровать, а на ней что-то, напоминавшее ворох подушек. Труев оставался в передней, подсвечивая фонариком, а Гуров подошел к кровати и вгляделся. Там лежала пожилая женщина. Ее лицо было накрыто подушкой, руки судорожно вцепились в нее, будто она сама прижала подушку к собственному лицу. На деле, как было ясно сыщику, все было совсем наоборот. Он отодвинул подушку, пощупал пульс и покачал головой:

— Она тоже мертва, подушкой задушили. Здесь убийца, думаю, не оставил никаких следов. А вот с Варей ему пришлось побороться, и мы, надеюсь, сможем отыскать какие-то зацепки.

— Во всяком случае, надо срочно звонить лейтенанту Семенову в Киржач, — сказал Труев, — сообщить о двойном убийстве. Пусть присылает бригаду, надо тут все внимательно изучить.

— Верно, надо позвонить, — согласился Гуров. — Только сначала давай заглянем к Вариному соседу.

— К Тихонову? Зачем? Ты думаешь, это он?!