Мертвая зона

Дивов Олег Игоревич

— Я думаю, ты что-то начинаешь понимать.

Смит кивнул. И пошел дальше.

— Ну ё-моё! — вырвалось у Лехи.

Ничего он не понимал. И на что ему сейчас намекнули — точно не понял.

Чтобы бродить по разрушенным городам, вынюхивая, кто кого победил и сколько это стоило, есть специальная техническая разведка Института Шрёдингера. О ней мало известно, особенно таким неофитам, как Леха, кроме главного: спецтехразведка реально существует, это не институтский миф, и это настоящая боевая структура, тренированная и оснащенная для решения особых

научных задач в любой обстановке. «Спецы» оформлены как частное охранное предприятие и законно носят оружие, причем, вполне напоказ; не для войны, конечно, а чтобы какие-нибудь абреки не отняли дорогую аппаратуру. И «спецы» не притворяются журналистами или туристами; они вообще не притворяются, им ни к чему. Наоборот, когда они, в камуфляже и с винтовками, появляются в «горячей точке планеты», там уже все знают, кто приехал такой красивый.

Правда, Килроя это не объясняет. Килроями баловалась тактическая разведка в двадцатом веке, удаль свою показывала, а текущий модный тренд — не оставлять никаких следов.

«Ну так были наши тут — или не были? Или что? Или их зажарили и съели? Обрезали и продали в рабство на север? Но тогда почему здесь мы?!»

— Я ничего не понимаю! — бросил он в спину Смиту. — А ты?

— Не люблю теряться в догадках, — сказал тот, не оборачиваясь. — И тебе не советую.

Леха мысленно выругался снова, уже намного жестче.

— ...Если бы я любил теряться в догадках, — негромко добавил Смит, — задал бы еще один похожий вопрос. Кстати, я его озвучил, но наш суперпроницательный начальник не услышал... Аналитика Института по варзоне опирается в основном на рабочие журналы утилизационных компаний. Это очень надежные источники, лучше не бывает. Но, прошу меня извинить, если там написано, что «мусорщики» умудрились дважды подорвать на минах свои эвакуаторы... Оба раза в пригороде, далеко от зоны, и с полной гибелью машины... Значит, нет больше надежных источников. Кончились. Все врут.

— Йоба?.. — Леха поймал себя на том, что шепчет.

— Не правда ли, интересно, кто попросил «мусорщиков» скрыть, что в зоне есть большая пушка? И как именно попросил... Страховая компания, по слухам, очень хотела увидеть своими глазами воронку от фантастической мины, разобравшей в тотал гусеничную бронемашину весом пятьдесят тонн. Но побоялась отправить сюда аварийного комиссара. А то вдруг тоже... Подорвется.

— Говорила мне мама — иди в мерчендайзеры... — буркнул Леха.

— Зря ты ее не послушал.

— Это шутка такая.

— Я понял. Но в ней есть зерно истины. В мире, где отмирает само понятие устойчивых данных, где все непрочно и зыбко, где никому ни в чем нельзя верить, профессия военного эксперта теряет смысл. Экспертиза, заранее обреченная на ошибку... Хм. Возможно, наш гиперпроницательный шеф не так уж промазал, сказав, что мы наблюдаем одни миражи. Конечно, в переносном смысле. И мы еще потрепыхаемся, но... Что нас ждет вон за тем углом, ответишь?

— Мираж, — сказал Леха.

— Хороший мальчик, — похвалил Смит.

Леха тоскливо зевнул.

Квартал

за перекрестком, к которому они подошли, был «горелым» не только по прозвищу, а самым натуральным образом, и выглядел пугающей черной дырой. Перекресток оказался сориентирован четко по компасу, то есть, из числа смертельно опасных — смертельней не придумаешь. С востока дунуло, пронеслось облако пыли. Навылет. «Песок — не пуля. Роботам незачем стрелять в меня. Нет повода нервничать, — приказал себе Леха. — Зато тут пахнет намного лучше, чем на рынке!» Как ни странно, это помогло.

Проводники резко прибавили шаг, обогнали Пасечника и синхронно выглянули в разные стороны. Отсигналили: можно. Пасечник извлек свой прицел, высунул голову из-за угла и уставился налево. На запад, к окраине. И замер, прямо окаменел. Заметил что-то интересное.

— Даже лень смотреть, — протянул Смит. — Ни малейшего желания работать сегодня. Наверное так на меня влияет погода. Или эти чертовы таблетки от желудка.

Тем не менее, бинокль он достал. И пошел глядеть направо.

Леха полез в сумку за операторским монокуляром-видоискателем. Должна же быть какая-то польза от телевизионной аппаратуры — вон как Смит ловко со своей обращается.

— Есть! — сказал Смит.

— Что там? — спросил Пасечник, не оборачиваясь.

— Ландшафтный дизайн. Как и обещали некоторые — анлимитед.

— Опять вы говорите загадками, Холмс!

— Хм. Переводя на общедоступный язык, известные нам дизайнеры внесли, хм-м... определенное тактическое усовершенствование в исходный план застройки района. Сделали его повеселее.

— А еще доступнее можешь? — Пасечник и не думал оглядываться, его на своем углу как приклеило. Наверное, зрелище покруче, чем тактический ландшафтный дизайн.

— Ну, перекресток буквой «Т» в конце улицы — довольно грустно, не правда ли? А сейчас там...

— Погоди, дай угадаю! Там появилась веселая дырка!

— Подтверждаю. Такая веселая, обхохочешься. На мой взгляд, она пробита слишком аккуратно, чтобы признать это случайностью. «Ландскнехты» расчистили себе директрису под стрельбу прямой наводкой. Вижу отсюда центр, как на ладони. А что у тебя?

— Ну, тогда понятно.

— Что понятно?

— Пока не знаю. Подойди сюда, пожалуйста. Это по твоей части.

— Момент.

Леха занял место Смита и посмотрел направо. Дал увеличение.

«Так вот ты какая, варзона...»

Там лежала разбитая техника и бродили свиньи.

Лирическое отступление. Minority Report.

«Варзона Абуджа», 2050-2052

Кто сказал, что война никогда не меняется? Война сумеет удивить, когда ты уже ничего интересного от нее не ждешь, подгонит такой шикарный «кейс», аж дух захватит. А дальше смотря по тому, какова твоя специальность: или ты раскрутишь эту историю в СМИ, или сделаешь все, чтобы ее не раскрутили. Чтобы больше никто не удивился. Ничего не увидел, ничего не услышал, ничего не узнал.