Мёртвая зыбь
Шрифт:
— За вас я жизнью отвечаю.
— Вы еще и рыцарь?
— Сервантес Дон-Кихота с меня писал.
— А я не сразу догадалась! А может быть барона Мюнхаузена?
— Решите после погружения. Завтра?
Она кивнула, улыбаясь.
— До свидания. Поеду готовится к вашему приезду.
— О туалетах не забудьте. До свидания, “Подводная птица-Сирень”, — и она протянула руку, а он ее поцеловал.
После возвращения Виктора, подводники воспрянули духом и усердно отрывали ямы и придумывали затворы на отходных каналах.
А днем она приехала.
Ее всем
В палатке она переоделась. И вышла, как курортница на пляже.
Виктор ей вручил акваланг, проводные очки и заплечные баллоны со сжатым воздухом. Учил, как пользоваться всем этим.
Сел вместе с ней на ожидавший катер, и они отъехали от берега. На всякий случай сам был в акваланге. Хотел спуститься вместе с нею. Но она запротестовала.
— Нет-нет! Я одна! Хочу почувствовать себя царицей моря.
— А главное, способной взлетать, — напутствовал Виктор, вручая ей конец фала, закрепив на ее поясе. — В случае чего. Дерните два раза.
— Отправляете на дно, как собачку на поводке.… Не беспокойтесь. Я не из трусливых.
— Помните. В воду прыгать спиной вперед.
— Как странно, — сказала она, но из-за надетой маски ее уже не слышали.
Виктор тоже был не трус, но за гостю волновался. Следил, как выпускали фал, готовый тотчас прыгнуть в воду.
Фал выпускали и снова выбирали. Аквалангистка — новичок, должно быть, наслаждалась погружением и плавала туда и обратно. Но задержалась слишком долго. Виктор не выдержал, прыгнул в воду, а над ее поверхностью появилась резиновая шапочка.
Когда он всплыл, она сидела в катере, освободясь от снаряжения, шапочку сняла и распустила роскошные косы, казалась совсем юной.
При виде его укоризненно покачала головой:
— Я б вам выговор влепила за непослушание, если б не была так благодарна за полет над сказочным царством морского дна. Птице Сирень надо поучиться, как о сказке петь.
— Значит, это был все таки полет?
— Полет, полет не сомневайтесь! Вчера вам не хватило слова “упоение”. Я упивалась легкостью, свободой. Насколько рыбам легче, чем нам. Куда там птицам! Говорят, млекопитающие: киты, дельфины — существовали прежде на суше. И перешли жить в море. Я понимаю доисторических их предков!
Катер пристал к берегу. Их ждал профессор.
— Сооружения готовы. Хотите осмотреть?
— Сейчас переоденусь. Боюсь, у меня не слишком строгий вид.
И озорно мотнув косами, скрылась в отведенной ей палатке.
— Какая обаятельная женщина! — вздохнул профессор.
Виктор с ехидцею заметил:
— Должно быть, математика не слишком точная наука…
Профессор не стал спорить.
После отмены главсанспектором наложенного санитарного запрета, Виктор с профессором провожали ее до машины. Когда та двинулась, новая подводница непонятно крикнула через окошко:
— А все-таки полет?
Конец девятой части
Часть десятая. МНОГОМЕРНОСТЬ
Живем
А рядом тайно и незримо
Еще другой есть мир на Свете.
Мы каждый миг проходим мимо… Александр Казанцев
Глава первая. Единомышленники
Хоть языки и жизнь различны,
Но мысли общие роднят.
А вот для “них” мы неотличны:
И, как бы, дикарям родня. Александр Казанцев
В первый раз молодой французский ученый Жак Валле приезжал в Москву для участия в Московском международном математическом конгрессе. Тогда же он непременно хотел познакомиться со Званцевым. Но писатель был на даче, тогда еще в Абрамцево, и встреча не состоялась. Они обменялись лишь несколькими письмами.
Молодой ученый переехал в США, защитил в Калифорнийском университете диссертацию, стал доктором наук и видным специалистом по наблюдениям за спутниками Земли, искусственными и… неопознанными, прозванными в народе “летающими тарелками”, внося свою лепту в новую отрасль знания — уфологию. Космическое их происхождение многими не ставилось под сомнение.
Но не ослаб интерес американского ученого, теперь уже известного, к писателю, впервые на весь мир всерьез заявившего, что взрыв 1908-го года в тунгусской тайге был вызван не падением метеорита, а гибелью там космического корабля с другой звезды, и контакт тогда с инопланетянами трагически не состоялся.
Но встреча единомышленников с разных континентов все же состоялась, хоть и через много лет после первой попытки.
Домой к Званцеву вошли: элегантный седеющий джентльмен, очаровательная, воздушная, источающая аромат дорогих духов леди, корреспондентка парижской газеты “Фигаро”, и скромный, по сравнению с ними, молодой человек, переводчик из Интуриста.
Он сказал Званцеву, что Жак Валле собирается вместе с ним, переводчиком посетить местности, где наблюдались аномальные явления, расспросить свидетелей, самому оценить достоверность и характер ими увиденного.
— Что вы думаете, Александр, — через перевод спросил гость писателя, — о неопознанных летающих объектах, как назвали их, не найдя им объяснения. У меня собраны любопытные факты: наблюдения и контакты с загадочными пилотами в девятнадцатом веке. Интересно, что люди видели только то, что им знакомо. “Летающие тарелки” им казались воздушными шарами. Из корзин, воздушных шаров, якобы, выбрасывались якоря, волочась по земле и задевая за предметы. Пилоты, общаясь с людьми, объяснялись на английском языке, без помощи, неизвестной тогда телепатии. Называли себя исследователями из другого мира, внушая страх и опасения.