Мертвая
Шрифт:
Мама… поймет.Или отец.Или… кто-нибудь… полоска света на полу. Дверь в гостиную приоткрыта.
– Дорогой, мне кажется, что ты ошибаешься, все не может быть настолько просто, - матушка сидит в кресле у камина. Ее лицо скрывается в тени, но я вижу длинный подол клетчатого платья.
Кружевная отделка.Домашние туфли.Матушка всегда выглядит наилучшим образом, потому как она леди, а леди не имеют права выглядеть иначе. И я хочу быть похожей на нее, а потому спешно пальцами пытаюсь разгладить волосы. Коса, которую мне фройлян риммер заплетала на ночь, опять
– Почему?
– голос отца доносится из-за двери. Его я не вижу. – Как раз все логично…
– Тогда почему предыдущая группа ушла? В полном составе, заметь… то, что ты предлагаешь, оставляет определенный люфт, и кто-то должен был уцелеть.
– Нельзя ждать результата, работая с изначально дрянным материалом.
Я прикасаюсь к двери. Я почти готова отступить, но… раскат грома заставляет дом содрогнуться.
– Это не материал. Это ведь люди,и если ты ошибаешься…
– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу.
– Я не могу иначе. Я просто… я думаю, а что если это в принципе невозможно? Вы набираете новую группу, а если и они тоже… если обречены изначально…
Моя решительность окончательно тает. Нехорошо подслушивать, но речь идет обо мне.
– Успокойся.
– Как?! Скажи, как я могу успокоиться, если мы опять собираемся…
– Ты преувеличиваешь.
– Преувеличиваю?
– матушкин смех горек.
– Скольких уже похоронили? И сколько ещё должно умереть, чтобы вы, наконец, поняли… - матушка срывается на крик и я отступаю.
Она никогда не кричала.Даже когда очень сердилась, потому как леди не повышают голос, но теперь… сейчас… и от этого становится очень-очень страшно, куда страшнее чем от грозы.
– Просто нужно доработать ритуал…
…громкий бой часов разносится по дому, обращая в прах мои воспоминания.Больно.Темно.
– Тише, - бабушка держит мою руку, и сама вычерчивает узор на запястье.
– Терпи. Так надо…
Острие клинка вспарывает кожу,и кровь красна. Крови много. Она стекает, обвивая запястье алым браслетом, капли падают в черную уродливую миску, но уходят в днище ее.И становится дурно.Из меня будто тянут силу.
– Терпи.
Бабушка не позволяет упасть.
– Смотри.
Она поворачивает меня к статуе.Кхари в алых одеждах. Ее ноги попирают черепа. В шести ее руках скрывается смерть. На шее ее – ожерелье из черепов. Бабушка берет мою руку и пальцами проводит по разрезанному запястью.
– Не бойся.
Страха нет. Я не знаю, почему должна бояться. В черных глазах богини мне видится обещание покоя. Быть может, вечного, но детей вечность не страшит.Мы идем.Вдвоем.И бабушке каждый шаг дается с трудом, а я напротив ощущаю прилив сил. И оказываясь у самой статуи – она невелика, в две ладони, но сделана столь искусно, что золотое лицо богини кажется живым. И слишком… однотонным? Ему не хватает яркости. Я протягиваю руку и пальцами касаюсь губ.
Так лучше.Намного лучше.Сила наполняет меня.Она темная и сладкая,
…уж лучше бы…боль была явной.
Ненавижу.Найду и голову оторву… инквизитору тоже… с его помощью…Кажется, я застонала. И меня услышали.Прикосновение потревожило мое тело, которое больше не являлось телом как таковым, но представляло собой груду плоти, где с трудом удерживалось мое сознание.
Губ коснулось что-то влажное.Теплое.И… я сделала глоток.А потом ещё один и еще… я глотала горячую живую кровь, и та унимала боль. Раны стремительно зарастали, не скажу, что это было приятно, однако я терпела.И пила.Ела? Не важно, главное, что я возвращалась… я имела право вернуться. Я… была.
– В кого ты такая дура?
– ласково спросил Диттер, убирая руку.
Жаль.Я бы не отказалась еще от нескольких глотков.
– Я блондинка, между прочим, - голос звучал хрипло, сорвано.
Надо же… а место все то же.Темный двор. Огонь вот догорает. Забор почти обвалился,и дождь льет темною стеной. Я промокла до капли, кажется, слегка обгорела, но не от керосина…
Диттер вздохнул и поинтересовался:
– Встать можешь?
Оказывается, я лежала.На грязной земле, в луже почти. Правда, голову дознаватель удобно устроил на своих коленях, что добавляло некоторого напрочь неуместного романтизма… разве что в моем воображении существующего.
– Могу, - я села.
Кровь… найду того урода, который в меня этой гадостью кинул и… и интересно, во всех источниках вернувшихся полагали практически неуязвимыми. Яд, сталь… даже заговоренное серебро, помнится, не способны были причинить вреда. А вот проклятье…
– Тебе стоит вернуться, – Диттер был мокрым.
– Пока никто не спохватился… и мне тоже.
– А… дом?
– Его не тронут. Помнится, ты упоминала, что у тебя телеграф имеется?
Имеется.И телефон тоже.
– Хорошо, - Диттер помог мне встать.
– Тогда стоит поспешить. Только… отойди, ладно?
Он сам вывел меня за ограду, а после вернулся к дому. Я не видела, что именно он сделал, просто в какой-то момент над домом вспыхнуло белесое пламя.
…двойная защита?Так надежней.
…возвращались мы вместе. И лишь у ограды я отступила : он прав, меня не должны видеть. Забраться в дом по плющу оказалось не так и просто,и уже оказавшись в комнате, я с трудом удержалась, чтобы не рухнуть на кровать.Сначала переодеться.И порядок навести.
…я вызвала Гюнтера, который явился незамедлительно. Два щелчка пальцами и мокрые следы на подоконнике исчезли, как и комочки грязи, которые несколько портили внешний вид паркета.