Мертвое наследие
Шрифт:
По крайней мере, я так думал, пока не решил поинтересоваться, что же упаковано в тюки и ящики.
— Одежда? Раст, ты серьёзно? Везти в Империю платья, юбки и рубашки? Это как в Золотой дол везти пшеницу. С чего ты взял, что мы сможем там это продать?
— С того, что ты ничего не понимаешь в моде.
— Зато ты, я смотрю, в последнее время стал в ней хорошо разбираться. А ещё в хорошем вине и антиквариате.
— Если ты про те бокалы, то я же говорил, что они на
— Чёрт с тобой, но ты так и не ответил, почему эти вещицы у нас кто-нибудь в том же Пуёле купит?
— Да потому что их уже покупают. Только пока не в Империи, а здесь, в Сохране. На церемонию прибыли несколько представителей из Единой, и знаешь, что они сделали в первый же день? Пошли по магазинам и прикупили одежды местного покроя. Естественно, не простой, а самой дорогой. И брали только ту, которую нельзя спутать с какой-то другой. А вчера от одного имперского купца пришёл заказ на целую партию изделий местных швей и мастеров. Его соберут через 5–7 дней, после чего товар поедет в Трием и другие крупные города.
— И чем же вызван такой ажиотаж среди имперских зажиточных граждан?
— А чёрт его знает, тут обычные законы не действуют. Возможно, вся эта история с Бродриком произвела сильное впечатление на власть имущих в Единой. Я слышал, что в столице уже было несколько театральных постановок и уличных представлений, описывающих историю восхождения на трон рычащего медведя. Для тамошних дворян это что-то вроде экзотики. Вряд ли, интерес к культуре северян будет долгосрочным, но мы можем быть первыми, а значит поиметь выгоду.
— И сколько ты вложил в эту рискованную затею?
— Не так уж и много, 12 золотых, которые я намерен превратить в 24.
— Из которых шесть ты заплатишь нам. Не такая уж большая остаётся прибыль, учитывая риск не получить вообще ничего.
— Я верю в затею. Но рисковать большим капиталом не готов. Рассчитываю, что ты сможешь найти возможность продать товар ещё дороже. Ведь ты в этом заинтересован даже больше, чем я. Ровно в три раза.
Очередной намёк на несправедливое распределение прибыли я пропустил мимо ушей.
— Не поедешь с нами? — вместо этого спросил его я.
— Нет. Вернусь в Солнечную, там много дел. Творген сильно мне помогает с охраной и маршрутами, но мало что смыслит в торговле. Слишком прямой и нетерпеливый. Отправил его как-то на переговоры, пришлось потом самому ехать, извиняться.
— Похоже на него. Возможно, ему будет лучше с нами, чем в конторе. Но и закрыть эту позицию пока некем. Ладно, пожелай нам удачи. Куда бы мы не направлялись, она нам часто бывает нужна.
— Удачи, и пусть Трое приглядывают за вами.
Раст на прощанье махнул рукой и отправился по своим делам. Мне же нужно было собрать
— Ну что, готовы ещё раз посмотреть на спесивые морды имперских аристократов? — обратился я к построившейся шеренге воинов.
— А сколько платят? — спросил Пруст.
— Пока за показ денег не дают. Тут главное самим чего-нибудь не лишиться. Например, головы. Так что поумерьте гордыню, и не забывайте кто вы есть. Наёмники. И таких как мы в Империи не особо привечают. Поэтому границу пересечём как купеческая охрана, нанятая торговцем Растом. Бумаги у нас оформлены, товар в обозе. Можем выдвигаться.
— А что везём? — уточнил любопытный Хорки.
— Да всякое… Но в основном платья.
— Бабские что ли? — не понял Колтун.
— Женские, — поправил я его. — И дорогие, так что не попортите.
— Слышал, рыжий? Чтобы не вздумал примерять! — по обыкновения поддел товарища Хорки.
Мужики заулыбались, а Колтун гневно глянул в его сторону. Но, сделав глубокий и медленный вдох-выдох, каким-то чудом сдержался.
— Жизнь как зеркало, — вдруг выдал он. — Что показываешь, на то и смотришь. Жадность и скупость возвращаются бедностью. Злоба и ненависть — болью и страданием. А твои, Хорки, гордыня и высокомерие однажды обернутся унижением и позором. Оставь это, пока ещё не поздно.
После недолгого всеобщего ступора первым отреагировал Сивый:
— Вот **#*#**. Это ты где такого набрался?
Колтун загадочно промолчал, но тут своей версией поделился Пруст.
— Да мы его вчера пьяного не дотащили, просто. Тяжёлый же. А тут храм по пути встретился. Ну мы его ночевать там и оставили, приплатив за присмотр. Видимо, теперь сказываются последствия пребывания под боком у жрецов.
Моя первоначальная оценка их сознательности и умеренности рассыпалась на глазах. А желание устроить им разнос, наоборот, крепло с каждым сказанным ими словом.
— Лучше просто молчите, — шёпотом посоветовал товарищам обычно немногословный Горунар, словно почувствовавший перемену в моём настроении. Сам он стоял собранно, но как-то подозрительно часто прикладывался к кожаной фляжке с водой.
— Давайте выдвигаться, — просто сказал я, устав от этого балагана. — Дунвест, есть разговор.
Когда все отправились седлать лошадей, я задал бывшему рыцарю интересующий меня вопрос:
— В финальном бою… ты выиграл или нет?
Он ответил не сразу, даже сморщил лоб, пытаясь подобрать слова.