Мертвое ущелье (Горный блокпост)
Шрифт:
Комбат удивленно переспросил:
— Группу? Штурмовую?
Следователь подтвердил:
— Да, причем срочно и скрытно, сосредоточив ее, скажем, возле складов вещевого имущества. Место там тихое, для нас подходящее. Группа должна состоять из пяти человек и быть мобильна.
— Что ты задумал, Петя?
— Ты сделай то, что я сказал. Потом все узнаешь. Одно уточнение: в группе должны быть только офицеры и прапорщики. Ты давай, займись формированием штурмовиков, а я пока по своему плану поработаю. В 21–00 встретимся у вещевых складов. Вооружение группы — штатное,
Комбат встряхнул головой:
— Ничего не понимаю.
— Ничего. Работай, все будет нормально. А объяснения моим действиям ты получишь в полном объеме.
Выйдя из кабинета, а затем и из штаба батальона спецназа, Касаткин достал мобильный телефон, нажал клавишу вызова нужного абонента:
— Володя?
— Я, Петр Владимирович.
— У тебя все готово?
— Конечно, мы уже приступили к слежению.
— Хорошо. Будь предельно аккуратен и осторожен, малейший сбой в нашей работе может привести к провалу.
— Я это прекрасно понимаю.
— Тогда удачи тебе, Вова, жду сообщений.
— Принял, товарищ полковник.
Полковник военной прокуратуры, отключив мобильник, присел на скамейку, стоявшую вдоль аллеи, закурил, глубоко задумавшись.
Мансуров ждал своего взводного на плацу. Заметив, как тот вышел из штаба, пошел навстречу. Сблизившись, не без тревоги спросил:
— Ну, что там, командир?
Жаров улыбнулся:
— Все о'кей, Мансур! Бекету конец. Он, придурок, признал свою вину. Правда, следователь не сказал, в чем именно, но обвинения Юрику предъявят уже в Ростове, перед трибуналом. Достанется и комбату с ротным и замполитом. Но это все мелочи. Главное, Оманчик, мы теперь можем чувствовать себя в полнейшей безопасности.
Заместитель командира взвода выразил сомнение:
— Ты уверен в этом?
— Абсолютно, друг мой. Но давай без эмоций. Уйдем с плаца.
Оборотни зашли за палатки.
Жаров ткнул пальцем в грудь сержанта:
— Звони Расулу, скажи, в девять будем у него, и иди домой. К 20–20 подгонишь тачку на выезд со стороны спортивного городка.
— Понял… Деньги нам сегодня передадут?
— Сегодня! А что?
— Да сумма-то очень большая!
— Боишься, не унесем?
— Дали бы, а унести унесем!
Жаров взглянул на подчиненного:
— Что-то я не узнаю тебя, Мансур. Ты вроде у Расула в авторитете был и его считал своим братом, а сейчас словно боишься чего-то?
— Сказал же, сумма большая, да сам Фараон будет. Это не шутка!
— Ты прав, поэтому возьми с собой пару гранат на всякий случай.
— Так ведь обыщут?
— Гостей?
— Охране плевать, гостей или нет!
— А ты все равно возьми! Глядишь, и не обыщут.
— Как скажешь.
— Иди.
Мансуров отошел метров на двадцать к контрольно-техническому пункту парка боевых машин батальона, достал телефон.
Жаров же переключился на Губочкину:
— Валюша? Добрый вечер, дорогая!
— Здравствуй, дорогой, — в тон ему ответила любовница.
Старший лейтенант приказал:
— В 20–20 будь на выезде
— В наш теремок поедем?
— Какая ты догадливая.
— Но сегодня, Игорек, я не могу обслужить тебя как следует.
— В чем дело?
— Ты, наверное, слышал, что у женщин иногда выпадают критические дни? Так вот, у меня сегодня как раз светофор красный свет зажег.
Данное обстоятельство не смутило оборотня:
— Да? А это даже интересно, Валя, мы с тобой во время течки ни разу не трахались.
— Тебе не понравится.
— Кто знает? А не понравится, есть и другие способы…
— Ну, хорошо, буду. Только смотри, я предупредила.
— Учту, Валюша.
— Да, Игорь, а как насчет подарка?
— Наличкой получишь. Устроит?
— Вполне, если сумма окажется достойной.
— Не волнуйся, не обижу.
Жаров выключил телефон. Посмотрел в сторону КПП. Мансурова и след простыл. Подумав, старший лейтенант отправился в подразделение дать указания сержантам и показаться ротному перед тем, как отправиться в общежитие.
В 8–20 белая «девятка» покинула пределы гарнизона. Но направилась не в центр станицы. Мансур, не доезжая начала улочек, свернул на объездную дорогу. Валентина удивилась:
— А это еще что за движения?
Жаров успокоил женщину:
— Не волнуйся. К родственнику Омана заедем — и в терем. Кстати, у нас шампанское там осталось?
— Да вроде должна быть пара пузырей.
— Мало. Придется в кабак заезжать.
Валентина, не думая ни о чем плохом, откинулась на спинке заднего сиденья «девятки».
В 21–00 у вещевых складов собралась группа офицеров. Сам командир батальона, замполит первой роты капитан Шуршилин, взводные Крабов, Арбашев и старшина подразделения, недавно прибывший из отпуска, старший прапорщик Константин Милов. Пять человек. К ним подошел следователь Касаткин, спросил:
— Собрались?
Увидел командира части:
— А ты чего пришел, Александр Сергеевич? Я вел речь о штурмовой группе.
— Да заинтриговал ты меня очень, Петя, вот и решил возглавить группу. Или ты считаешь, что комбат только в штабе должен отираться? Скажи лучше, что означает сей спектакль?
Полковник посуровел:
— Это не спектакль, Саша. Но перед тем, как открыться, я должен знать, готовы ли офицеры провести боевую акцию в станице Разгульной?
Белянин ответил:
— Готовы. Мы всегда ко всему готовы. Машина, мой «УАЗ», без водителя, за углом склада. Там же оружие и экипировка.
Следователь закурил:
— Тогда слушайте, спецы. Бекетова вашего подставил Жаров с Мансуровым. Им помогли Индюков… да, да, комбат, твой заместитель по воспитательной работе, подложивший доллары в номер Бекетова. Ну и солдат один, Демидов. В подробности, как нам удалось просчитать это, вдаваться не буду, не время. Скажу лишь то, что сейчас твой Жаров вместе с Мансуром и связисткой Губочкиной находятся на окраине станицы, в доме некого Расула. Там же… прошу не удивляться, преспокойно пьет чай господин Цакаев, он же печально известный головорез Фараон.