Мертвое ущелье (Логово)

Потиевский Виктор Александрович

— Спасибо. Только, пожалуйста, не оставляй меня в резерве, я ведь помогу, не подведу.

— Без резерва тоже нельзя. Вон спроси у нашего командарма: может он без резерва воевать? Он скажет, что не может. Вот и я не могу, хоть я и не командарм. Мне тоже резерв нужен. Вон у меня какой резерв... Симпатичный,— Игнат улыбнулся.

Ирина покраснела.

К расположению немецких связистов подошли около семнадцати часов. Кони очень помогли выиграть время. И вообще, за эти сутки два новых друга — кони не раз выручали разведчиков, унося их от смертельной опасности. Умные, все понимающие, добрые и тихие животные. Иногда поражающие своей

выносливостью, терпением, своей удивительной скромностью по отношению к человеку.

Подходя к связистам, коней оставили на почтительном расстоянии от объекта.

Радистку Игнат решил замаскировать на дереве. Так безопаснее. Прифронтовой лес полон немецких солдат. И сейчас день, а не ночь.

Оборудовал ей сиденье из еловых лап, укрепив их между сучьями. Подвесил ременные петли за верхний сук, чтобы девушка могла спать сидя, продев руки в петли и пропуская ремни под мышками. В густых ветвях старой ели на, довольно большой высоте радистку совсем не было видно.

На территорию батальона Игнат проник без осложнений, как и в первый раз. Здесь ходили солдаты и офицеры, в том числе появились солдаты в такой же десантно-маскировочной форме, какую носил Игнат. Так что при необходимости он мог пройти и не таясь. Но, конечно, чтобы его видели только издали. Вблизи — опасно. В небольших частях офицеры и даже солдаты нередко знают друг друга в лицо.

Лучше было бы взять с собой Ирину, она быстрей определит, какой автофургон им нужен, где можно найти необходимую аппаратуру. Но даже при ее знании языка, риск был бы очень велик. Во-первых,— женщина, и сразу к ней пристальное внимание. Во-вторых,— еще хуже, чем, во-первых — черноволосая, раскосая и красивая. Любой встретивший ее офицер обратит на нее внимание и отметит, что нигде в округе такой девушки не встречал. Скорей всего, остановится, заговорит. А у Иры — иностранный акцент. Для немца такой акцент заметен сразу. Ведь она радистка-переводчица, а не агентурный разведчик с безупречным знанием языка. Их и готовят совершенно по-разному. Игнат теперь знал про все это. Так что брать ее нельзя, разве что при самом безвыходном положении. Если не удастся найти и утащить полевую переносную рацию.

Стоя в темном простенке конюшни, еще и поросшем кустами, Игнат наблюдал, он следил за автофургонами с антеннами, за людьми, входившими и выходившими из них. Он засек время смены часовых-эсэсовцев у каждой такой спецавтомашины.

По конфигурации антенн он предположил, что приемо-передающие радиостанции, где есть передатчик с ключом, вполне могут быть в тех двух автофургонах, что стоят в двухстах метрах от него, причем, одна машина рядом с другой, и охраняет их один часовой.

Разведчик до мелочей продумал путь, по которому он пройдет к машинам вдвоем с радисткой. Он не особенно надеялся, что найдет портативную рацию. От заграждения — к конюшне, оттуда так же скрытно за стеной сарая-склада, а уже оттуда рукой подать — метров сорок. Эти метры можно пройти не таясь, к машинам, к часовому, его не видно с большинства территории части — заслоняют фургоны, которые он охраняет.

Ирина с ним заговорит по-немецки, он обратит на необычную девушку внимание, ну и Игнат использует это. В общем, план уже был. Только надо было угадать момент и получить у судьбы те самые тридцать-тридцать пять секунд, чтобы никого не было поблизости в эти секунды, когда он вместе с радисткой пойдет открыто к машинам. Сорок метров. Всего полминуты.

Игнат

заметил, что часовые у машин не кричали: «Хальт!» тем, кто шел к машине, а только проверяли пропуска. Значит, Ирина должна сделать вид, что извлекает из кармана пропуск, Игнат сделает то же самое, и в этот момент девушка, улыбаясь, скажет немцу что-нибудь вроде того: «Вот и гроза уже прошла... или: «Хороший дождичек был...»

Игнат, наблюдая больше двух часов, установил: смена — через два часа. Внутрь этих двух автофургонов вошел только один человек, капитан в армейской форме связиста. И через полчаса вышел. Всего один человек за два часа. Значит, пропуска не у многих. Значит, туда часто не ходят немцы. И все это значит, что можно выбрать момент, чтобы никто не подходил к часовому около минуты (это с подстраховкой, с запасом). Конечно, внутри автофургона может оказаться не один и не два немца, а несколько. Но что ж тут поделаешь. Тот, кто там постоянно работает, все равно всегда там остается. Может, даже и на ночь. Но ночь уже не интересует разведчиков. Они не могут ждать ночи. Передний край грохочет вовсю, и, как казалось уже теперь Игнату, грохот приближается...

25. КЛЮЧ

— Итак, Семен Петрович? — Плахотин по обыкновению стоял перед столом, когда завершал оперативные совещания или военный совет армии.

— Почти все пехотные части генерала Майера уничтожены. Остатки танковой группы, потерявшей около двух третей машин, сосредоточились вот здесь в квадрате 112 «б». Цель сосредоточения — прорыв из мешка обратно. Это реальный, как, видимо, считает Майер, шанс вывести остатки войск из-под удара, спасти от уничтожения.

— Вы проверили все имеющиеся сведения о брошенных им на помощь резервах?

— Так точно, товарищ командующий. Эти две дивизии — только называются так. В каждой меньше половины состава. У немцев не было возможности их пополнить. Перебросили с Семеновского плацдарма. Оттуда вывели, сюда бросили, чтобы спасти части Майера. А пополнить-то нечем. Их вообще надо было переформировывать. Но резервов у противника здесь нет. Так что мы крепко держим котел, вот здесь все наши заслоны,— начштаба провел указкой по карте,— тут надежно, Иван Тимофеевич.

— Начальник разведки, есть новости?

— За последний час все подтверждается, товарищ командующий. Все так, как доложил начальник штаба.

— Хорошо. Значит, завершаем, Семен Петрович?

— Завершаем, товарищ командующий. Через двадцать минут — наносим удар тяжелой артиллерией по танкам Майера. Разведка подтверждает, что они начнут прорываться в девятнадцать ноль-ноль, я вам докладывал. Сейчас — восемнадцать. Так что мы их накроем вовремя. И еще дополнительно, приказ передан в 31-й корпусной артполк — сто пятьдесят двух миллиметровых гаубиц. Огонь полка тоже будет входить в удар. А после этого начинаем наступление, все точно, как в приказе.

— Хорошо. Докладывайте о ходе операции постоянно.

— Слушаюсь, товарищ командующий.

— Все свободны.

В кабинет вошел майор — армейский связист:

— Разрешите, товарищ командующий, обратиться к начальнику разведки?

— Обращайтесь.

— Товарищ подполковник, вам радиограмма. Открытой морзянкой.

— Давайте.

Подполковник пробежал глазами ровные буквы на узком белом листке и заулыбался.

— Разрешите, товарищ командующий?

— Что там?

— Нам подарок от Серого,— он протянул радиограмму.