Мертвому - смерть
Шрифт:
***
Через несколько минут Данила, Савва и Ольга уже сидели в кабинете начальника пятой бригады и пили чай, готовясь к серьезному разговору. Данила с гордостью осмотрел обновленную комнату: не далее, как позавчера, он закончил ремонт, и теперь привести сюда посетителя было совершенно не стыдно. Стены он перекрасил в нейтральный цвет слоновой кости, хотя для того, чтобы извести прежнюю ядовито-желтую краску, пришлось изрядно потрудиться. Линолеум прибили плинтусами, точнее сказать, сделал это Вадим, все остальные сотрудники оказались к столь сложному труду не приспособлены, из-за чего получили от Волковой «почетный статус «задоруких».
Данила оставил в кабинете только самый необходимый для приема посетителей минимум мебели, убрав все лишнее. А планерки при желании можно и в рабочем кабинете бригады проводить. Еще он лично купил книжную полку, на которую перекочевал томик Мураками, прежде служивший опорой для стола. Хроники съездов КПСС за его спиной выбросила Волкова, как она сказала, чтобы избавить начальника от моральных терзаний, а домоводство торжественно перенесла в комнату отдыха, положив прямо поверх косметички Хейфец.
И пускай на такое переустройство Даниле пришлось потратить немало собственных средств и времени, но результат того стоил - в кабинете стало светло и просторно, и здесь было просто приятно находиться. Еще бы парочку картин на стены... Но с этим придется подождать уже до следующей зарплаты.
Савва сделал глоток чая, немного скривился, впрочем, сделал он это зря - напиток был хорошо заварен, а сами листья Горецкому подарил Елисей, они остались у него еще от прошлой, обеспеченной жизни. Но господин Дорохов таких тонкостей не знал и, проглотив первую порцию, теперь просто теребил чашку в руках, оттягивая начало разговора. Через несколько минут он судорожно сглотнул и с видимым усилием проговорил:
– Ника погибла...
– Царство небесное!
– бросила Ольга с интонацией, больше быподошедшей фразе: «Слава Богу!», - я тут причем?
– Я знаю, у вас всегда были разногласия, но...
– Савва вытащил платок и промокнул им вспотевший лоб, руки его при этом мелко дрожали. Очевидно, погибшая Ника была ему близка. Потом Савва скомкал платок, бросил его на стол и всем телом развернулся к Ольге, игнорируя Данилу: - Ты должна помочь мне ее вернуть! Ты знаешь, деньги не проблема!
– Я что, похожа на еврейского мужчину, лет тридцати, который на досуге любит прохаживаться по воде?
– Ты можешь хоть немного не зубоскалить? Это не тот повод!
– Ольга хотела сказать, что она не Иисус Христос, - Данила решил вмешаться в эту практически семейную сцену. Он не знал, кем была для Саввы эта самая Ника, но ее смерть серьезно ударила по мужчине, временно лишив способности адекватно мыслить.
– Я соболезную вашей потере, но нельзя вернуть человека с того света. Смерть - это дорога в один конец.
– Что вы несете?
– мужчина вспылил и подскочил со своего места, опрокинув чашку чая.
– Ольга может одним движением руки укокошить хренову уйму людей, Елисей живет, напичканный техникой по самую макушку, два моих охранника пили модификаты, и теперь могут превращаться в медведей, я даже на Рубеже вашем проклятом был и столько всего видел! И вы хотите убедить меня, что не можете сделать такой малости? Или это очередной приступ ложной морали, на тему: «не мешаем ли мы божьему промыслу»? Ника была моей единственной дочерью, больше детей у меня нет и быть не может, верните ее!
– Дорохов, ты ...ся!
– Ольга совершенно
– Есть много способов продлить жизнь человека, но если нить, связывающая душу и тело, оборвалась, обратно их уже не скрепить. И никакие деньги здесь не помогут.
Савва несколько раз сжал и разжал кулаки, переводя взгляд с Ольги на Данилу и обратно, потом резко сел и обхватил голову руками. Горецкий сочувствовал его потере, но помочь ничем не мог. В конце концов, он был начальником пятой - боевой, - бригады, а не психотерапевтом. А для того, чтобы делиться собственным опытом переживания потери или давать какие-то чисто житейские советы, он слишком плохо знал Ольгиного пятого мужа.
– Я знаю, что способ есть, - Савва говорил тихо и устало, но в голосе его слышалась отчаянная надежда.
– У одного моего знакомого точно так же в аварии погибла дочь, но он смог ее вернуть. Это проверенная информация.
– Дорохов, ты хоть понимаешь, что говоришь?
– теперь настал черед Ольги и Данилы вскакивать со своих мест.
– Если это правда, то нам всем полный п...!
– Что?
– Савва недоуменно вытаращился на Ольгу.
– Почему? Это ведь просто шестнадцатилетняя девочка, что она может натворить?
– Потому что только одна разновидность разумных может воскрешать покойников, и делают они это не из любви к людям!
Данила слишком сильно сжал карандаш, и тот надломился, распадаясь на две части. Вот тебе и спокойное время года, когда все волки разъехались по дачам. Волки отдыхают, но на их место пришли те, кто во много раз хуже...
– Твою мать!
– рявкнула Ольга, плюхаясь обратно на стул.
– Я ведь так хотела поехать на море! Как такое могло случиться? Некросы в Солеже!
***
– Отряяяд стройся!
Внезапный крик напугал Леффа. Повинуясь давней привычке, он подскочил с кровати и потянул правую руку к виску. Одновременно с этим активизировались все вложенные в этот жест заклинания: на него телепортировалась и застегнулась одежда, лицо и тело очистились от скопившихся за ночь загрязнений, а сердце застучало быстрее, разгоняя по сосудам кровь.
– Виндекс первого ранга Леффариан к несению службы готов! Вечная слава Колыбели!
– Уха-ха-ха, ой, не могу, Лефф, ты, как всегда - в своем репертуаре!
– Джай безудержно хохотал, наслаждаясь произведенным эффектом.
– Пять тысяч лет прошло, а ты все еще подскакиваешь по команде! Хорошо, что я не служил в армии!
Лефф выбросил руку вперед, моментально просчитывая и выстраивая все необходимые заклинания, отчего Джай взмыл в воздух и полетел по коридору, пока не столкнулся со стеной. Конечно, такой удар был для паршивца не страшнее пощечины, но Лефф таким образом прозрачно намекнул собрату, что не зря почти десяток лет убивался на армейской службе. И связываться с бывшим виндексом не стоит.
Армейский опыт Леффа постоянно служил поводом для шуточек и подначек со стороны его собратьев. Так уж вышло, что он остался последним из солдат, сбежавших из гибнувшей Колыбели. Были еще Мор и Коэн, но они всего лишь ученые, и в реальных боевых действиях никогда не участвовали. Оставшиеся трое являлись потомками его собратьев и врагов по оружию и никогда не видели не то что Колыбель, но и других Примов. В этом мире они чувствовали себя не меньше чем богами, и плохо представляли цену своим способностям за его пределами.