Мёртвые бабочки

Кравец Ян

Пока Стор спал, Лори дважды обошла сад и успела заскучать. Несколько раз она безуспешно пыталась заглянуть через толстые ставни в окно крошечного домика, но ничего не смогла разглядеть. В тот момент, когда она уже решила совершить небольшое самовольное путешествие по деревне, заговорил Сонар:

– Тебе не следует выходить.

Лори слегка вскрикнула от неожиданности. Собравшись с духом, она подошла к спящему отцу.

– Почему?

– Твой отец сказал, что местные жители не отличаются особенным дружелюбием.

Лори пожала плечами.

– Я не буду их обижать. Я просто посмотрю.

– Не стоит. Их поведение невозможно спрогнозировать, поэтому они могут отреагировать как угодно.

–

Но я хочу пойти погулять.

– Нельзя, - твёрдо сказал Сонар.
– Ты можешь создать нам неприятности.

Лори выпятила нижнюю губу и приготовила один из своих коронных взглядов. Вспомнив, что смотреть, собственно, не на кого, она несколько растерялась.

– Я хочу просто погулять, - чуть ли не просительно сказала Лори после долгой паузы.
– Немножко.

– Нельзя, - в очередной раз сказал Сонар.
– Тебе придётся найти себе другое занятие.

– Тогда рассказывай мне что-нибудь страшное, - потребовала Лори и уселась на землю рядом с раскидистым цветущим кустом. Каждый его бутон был размером с кулак, а цветом напоминал яичный желток. Некоторые уже отцвели и больше всего были похожи на снежки или шарики, скатанные из плотной белой ваты. Когда Лори провела рукой по одному из них, на её пальцах осталась густая белая пыль.

Пока Лори разбиралась с интересным кустом, Сонар молчал и пытался найти в своём банке памяти хоть что-то, подходящее под запрос маленького оператора. Самым трудным было найти нечто, не входящее в противоречие с установкой "не напугать ребёнка до смерти". Наконец, он отыскал сказку про Алису в стране чудес и принялся негромко её рассказывать.

Когда Стор проснулся, добровольная нянька его дочери дошел уже до крокета с ежами. Как раз в этот момент Стор объяснял Лори правила крокета. Стор некоторое время расслабленно прислушивался к тому, что говорил Сонар, потом поднялся и подошел к дочери.

– Нам пора.

– Но папа, я ещё не узнала, как они победят королеву.

– Значит, тебе расскажут об этом по дороге.

Сонар попробовал протестовать, но вдруг с удивлением понял, что делает это только из чувства внутреннего противоречия. После тысячелетий забвения ему было приятно снова слышать собственный голос, говорить с людьми и чувствовать, что он всё ещё жив. Это было странно и нелогично. Сонар успокаивал себя тем, что в перевёрнутом мире вполне может существовать ещё один парадокс.

Прошло немало времени, прежде чем Сонар, Стор и Лори, наконец, добрались до дома. К этому моменту Сонар уже почти полностью исчерпал запасы аккумулятора. Не без основания он полагал, что его маленькое путешествие может закончиться в любой момент. Он говорил себе, что пошел на этот риск только от безысходности. Убеждал себя, что смерть в движении лучше, чем вечное существование наедине с самим собой. Но даже Сонар не мог не признать того, что его отношение к смерти разительно изменилось. В вычислительном центре 19, а ещё раньше в криогенном зале "Альгиз" он мечтал умереть. Сейчас он хотел жить.

33.

В мастерской Сонару не понравилось. Когда Стор говорил, что у него есть место вроде домашней лаборатории, Сонар представлял себе что угодно, но только не маленький сарай, заставленный деревянными ящиками. С потока на кожаных ремнях свисали грубые и примитивные инструменты, в углу лежал выпотрошенный андроид и стоял одинокий стол без одной ножки. На столе ютился пузатый кувшин с водой и небольшой металлический таз со сбитой эмалью. Единственным окном в сарае служила округлая дыра в потолке, затянутая плотной плёнкой. Крошечная лампочка без абажура болталась на единственном перекрученном проводе.

Электричество Стор получал от старого ветрогенератора, который притащил с одной из свалок, поначалу посчитав чем-то вроде

детской игрушки. Несколько лет ветряк простоял рядом с домом, развлекая соседских ребятишек, а потом Стор решил установить на его месте новые качели. Когда он стал передвигать тяжёлый генератор, рука скользнула в треугольный паз у самого основания, и Стор почувствовал нечто вроде сильного удара копытом. На секунду свет померк перед его глазами и звёзды сошли со своих орбит. Придя в себя, он большим уважением взглянул на то, что ещё недавно было детской игрушкой. Стор поблагодарил всех известных богов за то, что догадался повернуть эту страшную штуку отверстием к стене. В дальнейшем Стор получил ещё несколько ощутимых ударов, прежде чем догадался засовывать внутрь генератора только штуки, имеющие деревянные рукояти. Перепробовав подключить к ветряку всё что угодно, начиная от садовых ножниц и заканчивая переплетёнными кабелями, Стор, наконец, обнаружил в своих запасах вещь, которая имела хоть что-то общее с опасной находкой. Это была чудом сохранившаяся лампа с помутневшим от времени стеклом. Она была вкручена в прямоугольный патрон, оканчивающийся длинным проводом. На конце провода болталось нечто, напоминающее трезубец. Оно было явно больше треугольного отверстия, металлические штырьки не влезали в плоские пазы, но пара вечеров с напильником и Стор, затаив дыхание, опасливо вставлял вилку в розетку. К его огромному разочарованию, ничего не произошло. Вот уже несколько дней стояла тихая безветренная погода, лопасти генератора почти не двигались. Стор с сожалением оставил идею превратить генератор во что-то дельное и занялся другими делами. Но уже на следующий день Лори с восторгом сообщила ему, что лампочка загорелась ярким синим светом. В дальнейшем Стор выяснил закономерность - лампочка зажигается, только если накануне стоит ветреная погода. Уяснив это для себя, он по достоинству оценил ветрогенератор и разместил синюю лампочку над столом с самыми точными инструментами.

Помимо электрического освещения в мастерской было с десяток керосиновых горелок, дающих слабый оранжевый огонёк. Было и несколько свечей в старых медных подсвечниках. Сейчас в мастерской горел весь имеющийся свет, отбрасывая на потолок короткие рваные тени.

У задней стены высился широкий верстак из длинных струганных досок. На нём лежало нечто, смутно напоминающее человеческое туловище. Оно было накрыто полосатым покрывалом ржавого цвета, от которого исходил тяжелый неприятный запах.

Стор отослал дочь в дом, велев никуда из него не отлучаться, и закрыл дверь в мастерскую. Он положил черную коробочку на ближайший к нему ящик и одним резким движением сорвал покрывало. То, что увидел Сонар, заставило его почти закричать.

– Ты сошел с ума!

– У тебя нет выбора, как и у меня.

– Я не перейду в это тело! Я не могу!

– Тебе придётся это сделать.

Сонар потрясенно замолчал, не в силах осмыслить и озвучить увиденное. На верстаке лежало тело девочки лет семи-восьми. Перламутровая кожа. Пустое лицо.

– Её зовут Ксенобия, - негромко сказал Стор.
– Ксен.

Сонар ничего не ответил. Стор задумчиво погладил пальцем щёку девочки.

– Тебе придётся какое-то время ходить в маске. Потом... может быть, потом получится сделать лицо. Ты сможешь сделать ей лицо?

Сонар по-прежнему молчал. Стор хотел ещё спросить его о чем-то, но посмотрел на коробочку и передумал. Вместо этого он обхватил себя рукой за шею сзади и сказал:

– Если ты хочешь знать, зачем я это сделал, я не смогу дать тебе точного ответа. Я и сам не знаю. Поначалу я хотел просто найти кого-то сильного, кто сможет защитить Лори. Но потом понял, что нельзя приставить к моей дочери тюремщика. Я хочу, чтобы она жила полной жизнью и не чувствовала недостатка в свободе. Ей нужен не столько охранник, сколько друг. Сестра.