Мёртвые душат
Шрифт:
— А вот я не вижу такой необходимости! — резко сказал Отт, привлекая к себе тревожное внимание всех.
Карлик взглянул на него с высоты и ответил:
— Необходимость должна быть видна каждому военному человеку. Дело в том, что я, вступая на пост Управителя Отшибинского воеводства, явился принести вам не мир, но — меч. Вот вы, Отт, если не ошибаюсь, командуете тысячей?
— Да! — подтвердил Отт.
— А я отдам под ваше командование тьму! Из неё половина уже расквартирована в Занзе, а остальные пять тысяч — на подходе. Справитесь
— Справлюсь! — рявкнул ошеломлённый новыми перспективами тысяцкий.
— Так вот, темник Отт: войско собирается в Занзе не для парада. Я жду от вас, что вы его как следует вымуштруете с тем, чтобы к началу лета оно могло выступить на захват соседних территорий. К осени мы должны захватить Кырымць и подойти вплотную к варварским землям Эузы.
— Простите, захватить что? — переспросил Отт.
— Кырымць вам известен под именем «Карамц», — тонко улыбнувшись, объяснил Управитель. — Теперь вам понятно, будущий темник армии Великого народа, зачем вам придётся выучить отшибинский язык?
— Понял, — только и сказал тот.
Наслаждаясь очевидным для всех триумфом, Врод Занз-Ундикравн обвёл взором Зеркальный зал и, как заметил Лимн, криво улыбнулся, углядев главу гильдии ростовщиков.
— Ничего ли не имеет уважаемый Кырымыф из Кырымця против предстоящего захвата его родного города? — деланно обеспокоенным тоном спросил он.
— Нет, я нисколько не в претензии, — широко улыбнулся ростовщик; — я даже буду рад принять участие в финансировании вашей экспедиции. Это будет выгодное дело, ведь Кырымць — богатый город.
Для многих такой ответ был полной неожиданностью, а Лимн и Зунг поняли: разговор Управителя с ростовщиком с глазу на глаз уже состоялся, и привёл к желаемому результату.
Из недовольных в стане бывших заговорщиков остался только некромейстер. Что же Занз-Ундикравн предложит ему? Кажется, этому почитателю книжной науки ничего от Управителя не нужно. И, кстати, ни он, и ни кто иной из некромантов пока не выступал.
И вот Управитель, так и не дождавшись их выступлений, первым вторгся в некромантскую вотчину. Он сказал:
— Между прочим, грядут серьёзные военные действия, а Большая тропа мёртвых надлежащим образом не охраняется. Я понимаю, что причиной тому — пятьдесят лет прочного мира под руководством моего славного предшественника Ымбриула Зулиндкравна. Но времена изменились. И теперь главная дорога нашего мира не может больше охраняться живыми смотрителями. Она будет усиленно патрулироваться большими отрядами Великого народа. Кстати, мне кажется, давно пора вывести охрану Большой тропы мёртвых из ведения некромантов. Как вы думаете, Гьны? — вопрос прозвучал жёстко.
— Меня зовут Гны, — ответил некромейстер, не переходя на вроде бы изученный им в совершенстве отшибинский язык.
— Согласны ли вы и ваша гильдия отступиться от заведования дозорными башнями вдоль Большой тропы мёртвых? — допытывался Управитель.
— А у нас есть выбор? — сказано это было без
— Выбор всегда есть, некромейстер, — нехорошо улыбнулся Занз-Ундикравн, — только вы и ваши подчинённые его не желаете делать. Вы превратились в недосягаемую касту, тогда как в уставах некрократии ясно записано: все мертвецы — братья по посмертию.
Лимну и Зунгу стало ясно: некроманты всё-таки избраны вождём в качестве крайних; теперь на них он возложит ответственность за всё то, за что посчитает нужным. Этого не мог не понять и Гны.
— Кто из некромантов желает высказаться? — с угрозой оглядел Управитель кучку подчинённых Гны.
— Я! — раздался голос, прежде чем сам Гны успел отреагировать. И один из далеко не самых важных и известных в городе некромантов (кажется, тот, который непосредственно курировал дозорного Стрйо) в прочувствованной речи на чистейшем отшибинском языке убедительно повинился во всех грехах, начиная с высокомерия и заканчивая косвенным пособничеством эузским союзникам Живого Императора, будь навеки проклято его имя. Напоследок пылко исповедующийся признался и в том, что все его грехи происходят от того факта, что в некроманты его инициировал не кто иной, как некромейстер Гьны лично.
— Вы в своём уме, Плю? — резко спросил Гны.
— Меня теперь зовут Пьлу, — поправил его тот.
— Хочу предупредить всех собравшихся, — сразу отвернувшись от этого Пьлу, объявил Гны, — вы, быть может, не в курсе этой секретной истины, известной некромантской касте, но переименования — не такая уж безобидная вещь. Глядите, как бы вам, утратившим свои человеческие имена, не превратиться в карликов!
С этими словами Гны развернулся к дверям Зеркального зала и гордо покинул симпозиум.
Казалось, к лицу Врода Занз-Ундикравна прилил весь его тёмно-красный бальзам. Злость его настолько переполняла, что мешала удерживать равновесие, и он чуть не свалился с высоты своего стула на головы собравшихся. В какой-то момент он даже схватил свой топор, чтобы метнуть его в спину уходящего Гны, но ему не дала как следует размахнуться высокая спинка чернокаменного стула.
Среди некромантов, подчинённых Гны, началось движение: добрая половина собиралась последовать за ним из Занза в Цанц, но — не без колебаний. Поэтому их движение было остановлено просьбой магистра Гру.
— Подождите, пожалуйста! — сказал он им. — Я сам догоню некромейстера. Мне нужно переговорить с ним наедине.
Лимн, который незаметно выскользнул вслед за Гру, смог подслушать разговор двоих некромантов примерно с середины. Магистр нагнал некромейстера у фонтана, что бил у пустынной в этот час парадной лестницы нижнего Цанца. Лишь тончайший слух подкравшегося разведчика позволил ему разобрать то, что долетало сквозь звук падения воды.
— Нет, Гру, я уверен, что мы с вами совершили страшную ошибку, когда привели к власти в Цанце этих карликов! — убеждал коллегу Гны.