Мертвые игры 3
Шрифт:
Нет, ну почему?! Ну вот если бы не эти Мертвые игры, я бы сейчас тоже готовилась к балу, бегала к куратору делать прическу, разукрашивала ноготки тончайшей росписью… Эти самые ногти я как раз в данный момент пыталась вымыть — падала я много и часто, грязь под мои коротко стриженные коготки набилась изрядно, руки шершавые, обветренные, черные как у… нежити, Тьма!
Наверное, я все-таки разревелась с досады, но помня о сказанном Гаэр-ашем про пятнадцать минут, торопливо домылась, правда руки так и остались в отвратительном состоянии, им бы ванночку и крем, но на подобное времени не
— Тьма, ты еще и мокрая!
Эйна Вен, моя бывшая одногрупница, стояла в изумительном изумрудно-зеленом платье, обмахивалась изящным веером и презрительно смотрела на меня. Странно что тут нет Унны Вейлар, их вечной заводилы.
— То есть тебе мало было того, что ты нас едва не испачкала, теперь еще и обмочить пытаешься! — воскликнула ее подружка, Тана Элит.
А с меня, между прочим, даже не капало! Обидно до слез, причем именно из-за несправедливости.
«У тебя есть цель. Иди к ней. Иди не оглядываясь. Без страхов. Без сомнений. Без сожалений. Ты должна правильно распределять значимое» — я вспомнила слова мертвой леди и стало легче. Нет, не все равно, потому что мне семнадцать, я столько лет мечтала пойти на бал, меня только что унизили и сейчас все эти «феи» стоят и подленько хихикая потешаются, но стало легче. Я даже смогла, гордо подняв подбородок пройти мимо, и нашла один положительный момент — после слов Уны все передо мной расступились, так что не пришлось протискиваться вдоль стеночки.
В комнату я тоже вошла гордо, а вот уже там, за закрытой дверью забегала, торопливо одеваясь. Кстати, тренировочный костюм у меня остался всего один, так что ночью ждала стирка. Грандиозная. Потому как грязь отмыть еще можно, а вот останки нежити — уже очень сложно. А бал… про бал придется забыть. Сжать зубы и забыть, потому что я уже едва на ногах стою, а Гаэр-аш сейчас устроит разбирательства, потом явно опять гонять будет, и Норт…
Норт сейчас был важнее даже бала. И я подумала, что если ректор приказал собираться и ему, то в каком сейчас Дастел состоянии будет? В итоге время, оставленное на то, чтобы высушить волосы я потратила на бег в столовую, там набрала ночной суп, уже выставленный на столике в углу, налила крепкий сладкий чай в высокую глиняную кружку, и с подносом вернулась обратно в фойе женского общежития.
Очень напрасно — вереница прекрасных некромантских фей как раз спускалась по лестнице, а тут я — растрепанная, с шапкой под мышкой, и подносом в руках.
— Да, у всех свои ценности, — пропела одна из адепток.
Молча свернула в кладовую, услышав брошенное в спину:
— Идешь рыдать в тишине и одиночестве, Каро?
А я взяла и дверь закрыла, чувствуя, что еще немного и кого-то ждет сожжение по методу Крайслера! Но сдержалась, подошла к стене и нарисовала знак вен Некроса.
Проход открылся моментально, шагнув, я поторопилась миновать вены, бросив мимолетный взгляд на сердце — оно оказалось красным! Насыщенного красного цвета, без каких-либо темных мертвых пятен. И билось оно как живое.
— Привет, сердце, — прошептала я.
Конечно,
Дойдя до конца упершейся в стены вены, я вновь вывела символ, старательно и, пытаясь вспомнить, где сейчас окажусь.
Оказалась в кладовой, вышла из нее и попала в толпу некромантов в парадных черных костюмах, с гладкими прилизанным прическами, черными розами, начищенных до блеска туфлях и… удивленными взглядами на меня.
— Трупов, — поздоровалась со всеми.
— Э, нет, нам сегодня желательно тел, причем женских, — хмыкнул кто-то.
— Ладно, тел вам, — изменила я форму приветствия.
Адепты рассмеялись.
— И по нежнее, — вставил еще один некромант.
— Тел вам и по нежнее, — миролюбиво согласилась я.
— И по красивее, — добавил кто-то из задних рядов.
— И по сговорчивее, — еще какой-то адепт справа.
— Ну у вас и запросы, — я и сама улыбалась уже.
Адепты расступились передо мной, а кто-то и спросил:
— Помочь с подносом?
— Спасибо, он не тяжелый, — отмахнулась я, направившись к лестнице.
И вдруг позади как-то стало сумрачно. И тишина повисла. И затем я услышала напряженный вопрос:
— Риа, а ты куда?!
Вопрос был странным. Нет, ну действительно странным — мне казалось, что все здесь знали, что я почти постоянно хожу к Норту, это ни для кого секретом не являлось.
Именно поэтому вопрос и насторожил.
Медленно повернувшись, я отыскала взглядом спросившего — это было не сложно, все остальные как-то отводили глаза, а он прямо смотрел. И я его узнала — парень с шестого курса адепт Аргус, у которого нежитью был горгул Гархш и который защищал меня в день моего рождения. И парень на меня так виновато смотрел, и было видно, что он мне сочувствует, а, возможно, даже и жалеет. Скорее жалеет… С чего бы, да? Сердце от чего-то сжалось.
— Он не один? — почему-то догадалась я.
Аргус отвел взгляд.
К сожалению, об этой стороне жизни я знала. Отчим после смерти мамы позволял себе многое. И женщин в тот период было немало. И несколько раз я застала крайне неприличные сцены и… И я вдруг поняла, что там, на кровати, где я так часто спала, сейчас… Почему-то стало больно. Больно настолько, что удержать на лице улыбку мне не удалось.
«У тебя есть цель. Иди к ней. Иди не оглядываясь. Без страхов. Без сомнений. Без сожалений. Ты должна правильно распределять значимое» — повторила я про себя.
Но даже эти слова не помогли. Мне не стало ни легче, ни спокойнее, ни менее больно.
— Аргус, — упавшим голосом позвала я.
— Нейл, — представился парень.
— Нейл, — неимоверным образом каждое слово давалось очень тяжело, — ты не мог бы…
— Конечно.
Он подошел, забрал у меня поднос.
— Спасибо, — я больше ни на кого не смотрела, опустив взгляд.
И так же глядя исключительно себе под ноги, прошла через холл, и передо мной расступились все адепты, несмотря на то, что я не была ни грязная, ни мокрая. Все так же в абсолютном молчании покинула второе мужское общежитие и вышла в объятия мороза.