Мертвые не плачут
Шрифт:
– С чего бы? Я здоров… А узнаем-то как? – не стал договаривать.
– Уж как-нибудь…
У проходной толпились журналюги. Пишущие и снимающие. И еще местные телевизионщики.
– Что, ребяточки, не пускают? – Пастух спросил сразу всех.
Улыбающийся в сто зубов, молодой папаша, симпатичный, с хорошим сыном, бледненьким правда, но тоже улыбающимся отторжения не вызвал.
– Совсем обнаглели, – ответил за всех парень с телекамерой на плече. – Как будто мы для себя…
– А что
Засмеялись. Скорее по инерции. И еще – чтоб разрядить злость на всех и вся. Скучно и неприятно было оббивать порог клиники, чувствовать себя просителем. Как кому что надо, так тут же: господа журналисты, милости просим. А как что-то действительно серьезное…
– Если бы! – сказал парень с камерой. – Судя по всему, дуба дал.
– Губернатор?
– Типун тебе в рот… Не губернатор, нет, плейбой наш любимый, главный газмейкер, как ты выразился.
– Неужто… – изумился Пастух, страшась договаривать.
– Зуб даю, – засмеялся парень.
Видел в ситуации смешное – Бог ему судья. Профессия у него и коллег циничная и неэмоциональная. Как точно об их коллеге сказал некий писатель: человек в нем спал.
– А как это он? – спросил Пастух. – Ведь молодой…
– Спортсмен, блин. С мотоцикла упал, мотоциклом накрылся. Он же у нас экстремал. Мастер. А фишка не выпала – заказывай белые тапочки.
– С чего ты решил, что он погиб? Сообщили?
– Пока нет. Но сообщат. Был бы жив, нас давно погнали бы отсюда. А чего-то не гонят. Слух есть: прессуха здесь будет.
– В смысле? – не понял Пастух.
– Ну, пресс-конференция. Вертолет на крыше видишь?
Пастух посмотрел на крышу медкорпуса и увидел вертолет. Красно-синий, с логотипом Корпорации на боку.
– И что с того?
– Начальники из Столицы час назад прилетели. Точно покойник. Знаешь поговорку: помер Касим, да и хрен с ним…
Оператор явно не любил Спортсмена. Почему? Зависть рожденного ползать?..
Спросить не успел. Из дверей проходной появился мужик в светлом летнем костюме, при галстуке. Молодой.
Сказал:
– Кто с аккредитацией Корпорации – проходите. Пресс-конференция в зале собраний на первом этаже Главного корпуса.
Журналюги нестройно заорали:
– А чего не предупредили?.. А тема?.. А про что?.. А что с ним?..
– Печальное событие, – потупил взор мужик. – Там все узнаете.
Поскольку никто ничего больше не спрашивал, аккредитация имелась у всех. Неаккредитованные и соваться сюда не стали.
А где-то неподалеку взвизгнула и завыла полицейская сирена, приближаясь, приближаясь. И шепоток пошел по толпе журналюг:
– Губер едет… И мэр тоже…
Пять черных тяжелых машин – два лимузина и три внедорожника –
Собеседник Пастуха, проворный малый, успел снять въезд кортежа. Другое дело – зачем? В эфир это вряд ли попадет.
– Хорошо бы где-нибудь телевизор посмотреть, – вдруг сказал Мальчик.
Пастух понял.
– Сначала они все снимут, потом смонтируют, а часиков эдак… – глянул на часы, – в пять поставят в эфир. Ну, в шесть.
– И что потом? – спросил Мальчик.
В вопросе было больше, чем желание узнать про вечернее времяпрепровождение.
– Дорога, – ответил Пастух.
– А я?
– Тебе решать…
Подошел к проходной, дернул дверь. С порога спросил охранников:
– Мужики, а где у вас передачи для больных принимают?
Ближний охранник показал дорогу:
– Вдоль ограждения, направо, там – двухэтажное здание. На первом этаже – окно для передач.
– Спасибо, – поблагодарил. И вроде бы не утерпел: – А это правда?
– Про окно для передач? – заржал охранник.
– Да нет. – Пастух тоже засмеялся. – Я про пациента вашего, к кому власти поехали. Помер, что ли?
– Мертвей не бывает, – сказал охранник и добавил: – Дверь-то закрой…
И пошли Пастух с Мальчиком к ненужному им окну для передач.
– Зачем это? – спросил Мальчик.
– Мы здесь долго стояли, – ответил Пастух. – И без дела.
– А передача – это дело?
– Какое-никакое. Таких, что передачи приносят, много. Их не запоминают.
– Передадим и вернемся к машине, да?
– Ты понял, – сказал Пастух.
– А потом?
– Потом заскочим в квартиру, соберемся по-быстрому, заедем куда-нибудь, где телевизор есть и включен, и – дальше.
– Я с тобой… с вами? – то ли спросил, то ли утвердил.
– Я же сказал: решай сам. Ты же у нас самостоятельный член общества. И можешь на «ты»… – И зачем-то добавил бессмысленное: – Брат у меня точно таким же был…
– Был? Вы… ты же сказал, что есть…
– Есть, есть, – усмехнулся Пастух. – Вырос просто…
Мальчик допытывался до подробностей:
– А куда мы дальше?
Не спросил – зачем. А «мы» – это и было решение.
– Не слишком далеко.
Вообще-то Пастуху было любопытно узнать, зачем Мальчику это странное, если сие прилагательное вообще уместно, путешествие. И с чего бы такая неукротимая настойчивость? Не хочет возвращаться в детдом? Это-то понятно. Неясно иное: жил ли он в детдоме? Многое иное неясно. Например, как вчера добирался до места аварии? Откуда узнал? Следил за Пастухом?..