Мертвые не разговаривают
Шрифт:
А потому надо идти.
Андрей осмотрелся. Рядом нет никого. Он прошел дальше по коридору и остановился у двери, из-за которой доносилась настырная мелодия, коснулся пальцами гладкой ручки. Не пыльная. Повернул, услышал легкий щелчок. Дверь бесшумно отворилась.
Напротив дверного проема, на столе, стоял старый проигрыватель пластинок. Андрей прошел к столу. «Электроника Б1–01» – знакомая модель, из самого детства. Он поднял звукосниматель, отвел его в сторону.
Тишина. Наконец-то! Незатейливая мелодия успела
— Плохой, — раздалось из-за спины.
Андрей резко обернулся. В дверях стояла девочка лет шести. В порядком помятой форме, очень похожей на школьную, но синего и белого цветов. С парой растрепанных косичек, смотрящих в разные стороны, с ободранными коленками и серьезным выражением на детском, перепачканном чем-то черным, лице.
— Плохой, — повторила девочка – и кулачки ее сжались.
— Привет, — постарался улыбнуться Андрей. — Это твоя комната?
Кивок.
— И музыка твоя?
— Снова кивок.
— Хочешь дослушать? Пластинку заело, я вык…
Она преобразилась в мгновение. Кожа побледнела, пошла синюшными пятнами. Вены вздулись, зашевелились, точно гигантские черви. Глаза провалились парой рваных отверстий, из которых брызнуло что-то вязкое, зеленоватое.
Она прыгнула к нему. Андрей еще видел ее искаженное ненавистью лицо, когда удар в грудь отбросил его на стол. Самой атаки он просто не увидел. В ушах раздался лающий клекот, тут же сменившийся грохотом и треском разлетающейся на части мебели. В спину что-то больно вонзилось. Перед глазами ненадолго потемнело.
Андрей невольно вскрикнул, попытался заслониться руками. И вовремя. Смазанное движение – и по рукам что-то полоснуло.
— Я хочу вам помочь! — выкрикнул он.
Боль пришла не сразу. Сначала в предплечьях появилась тяжесть, и лишь через несколько секунд Андрей застонал, прижимая руки к себе. Кровь густым потоком брызнула на пиджак и рубашку.
Неужели перебиты вены?
Кое-как Андрей поднялся на колени, скинул пиджак, потом рванул рукава рубахи. Пальцы почти не слушались.
На коже, покрытой алыми разводами, нет ни царапины. Боль, только что сводившая с ума, опала, будто ее и не было.
Андрей с недоверием окинул себя взглядом – кровь на рубахе, кровь на брюках, кровь вокруг на полу. Но новых ран нет.
— Мы слушаем.
Он посмотрел перед собой. Девочка спокойно стояла у двери. Все те же синюшные пятна, те же черные провалы глаз. Прямо из стены вокруг нее появлялись другие дети. Все похожи друг на друга, все смотрят с вниманием и интересом. Странно, но, даже не видя выражения их глаз, Андрей почему-то не сомневался: он им интересен. Вот только что таится за этим интересом – большой вопрос.
— Говори, — сказала девочка. Из уголка ее рта пролегла зеленоватая струйка. Девочка слизнула ее языком.
Андрей с трудом подавил приступ тошноты. От недавней боли у него все еще
— Я хочу помочь, — промямлил он заплетающимся языком.
Они молчали. Смотрели на него пустыми глазницами. И молчали.
— Много лет назад в этих стенах произошло что-то очень плохое, — переведя дыхание, начал Андрей. — Что-то, что сделало вам больно. Вы можете рассказать мне, что случилось? Как вам помочь? Может быть, вы не знаете, но многим людям плохо и страшно. Там, за этими стенами.
Как рассказать им о сумасшествии целого города? Как рассказать о невидимой завесе, возвращающей тебя обратно в город?
— Они больше не хотят играть, — сказал какой-то мальчик. Он надул щеки, а потом что-то выплюнул, широко заулыбался беззубым ртом. На полу, у его ног, остался лежать огромный слизень, медленно вертящий из стороны в сторону рогатой головой.
Дети засмеялись.
— Вы с ними играете? — спросил Андрей.
— Да. Они забавные, — сказала девочка, которая первой оказалась в комнате. — Они смешно кричат и убегают. А мы догоняем.
— А еще играем с ними в волшебные картинки, — закивал мальчик. — Им нравятся картинки. Они их сначала смотрят, а потом повторяют. Очень весело. Мы даже соревнуемся, кто придумает самую смешную картинку.
— Когда вы их догоняете – они умирают, — глухо проговорил Андрей. — А ваши картинки для них – кошмары. Страшные сны, которые сводят с ума и заставляют совершать очень плохие поступки.
Дети переглянулись, но особого впечатления услышанное на них не произвело. Некоторые откровенно скучали, пялясь по сторонам, кто-то старательно ковырял в носу, выуживая оттуда плотные комья темно–красной слизи.
— Почему вы играете с ними? — спросил Андрей.
— Это же интересно и весело, — улыбнулась девочка.
— А здесь вы живете одни? Где взрослые?
— Никого нет. Все убежали, когда мы начали с ними играть.
— Но мы их все равно находим и догоняем, — потряс кулачками мальчик.
— И вам никогда не хотелось покинуть эти стены? Посмотреть мир. Другие города.
— Мы не можем уйти, — буркнула девочка.
— Почему?
Ее лицо исказилось злобой. Рот ощерился в зверином оскале, а по подбородку потекли зеленые струйки.
Андрей отпрянул, ожидая новой атаки.
— Нас не пускают, — прошипела она, делая к нему шаг.
— Кто не пускает? — Андрей понимал, что со своими вопросами балансирует на краю острого лезвия, но отступать поздно. Странно, он-то считал, что Водино блокируют именно они, а оказывается – сами дети находятся под каким-то гнетом.
— Они, — девочка неопределенно махнула в сторону окна. — Иногда мы играем в догонялки и кого-то ловим. Тогда становится легче. И мы почти можем уйти.
— Почти? Все равно не получается?