Мертвые не умирают

Алешина Светлана

— Ты просто свинья! — не выдержал Горин и бросился на Макса.

— Стоять! — заорал тот, направив дуло пистолета на Андрея. — Скажи своей подружке «до свидания». Прощаться не надо — скоро встретитесь.

— Брось пистолет, — неожиданно услышала Лариса голос около двери и удивленно обернулась.

В проеме стоял незнакомый парень в кожаной куртке.

— Макс, брось оружие, я не шучу, — повторил он.

— Дикарь, — прошептал Андрей. — Дикарь? Ты?

— Макс, я не повторяю дважды. — Тот, кого назвали Дикарем, нажал на курок, и Лариса

услышала приглушенный хлопок.

Пуля просвистела мимо и застряла где-то в оконной раме.

— Ты что? Рехнулся? — Макс медленно поворачивался, но пистолета не опускал. — Ты все равно в меня не будешь стрелять. Ты что? Забыл? Ты же его, — кивнул в сторону Андрея, — убил…

Выстрелы прозвучали одновременно. Макс, схватившись за руку, выронил пистолет и медленно, со стоном, опустился на пол.

— Дикарь, Димка! — бросился к нему Андрей и вдруг остановился, не доходя метра.

Он вспомнил, что тогда весной, на озере, именно его пуля была последней. Слова Макса колокольным звоном отдавались в ушах: «Ты же его убил!»

Андрей схватился за голову и по косяку съехал на пол.

— Почему? — только и спросил он.

— Мы не знали, — глухо, не глядя на Горина, ответил Дикарь, кивая на тихо поскуливавшего Макса. — Он сказал, что будут учения. Что это твой приказ. Мы должны были тебя подстрелить или взять в плен. Первое — лучше. Нам сказали, что патроны будут не боевые. Это я потом, когда увидел кровь, все понял. Это я оттолкнул лодку от берега…

— Диман, — Андрей протянул ему руку, — я ужасно рад тебя видеть.

— Я очень ждал этого, — просто ответил тот.

Лариса обвела комнату взглядом, подняла на всякий случай пистолет, который уронил Максим, и пошла в прихожую.

Набрав номер Карташова, она каким-то поникшим голосом кратко доложила Олегу обстановку.

— Я думаю, ты знаешь, что надо делать, — вздохнула она и положила трубку.

Эпилог

Дед Василь, по-старчески прищурившись, смотрел на приближавшуюся лодку. Было зябко, дул холодный ветер, и зима уже спешила вступить в свои права, но озеро еще не замерзло. Дед Василь очень постарел и сдал за эти полгода. Он стал совсем нелюдимым. Приезд гостей его не радовал.

Лодка подплыла совсем близко, и на носу ее поднялся во весь рост человек. Дед ойкнул и прижал ладони к лицу.

— Андрюша, — прошептал он, и слеза выкатилась из его глаза. — Андрюша… Дождался все-таки, вспомнил. Господи, спасибо тебе!

Дед Василь мелкими шажками побежал к берегу. Андрей выпрыгнул из лодки и, поскользнувшись, упал в воду. Но он совсем не чувствовал холода. Выбравшись из воды, он бросился к деду.

— Господи, Андрюша, да как же это! — причитал дед, прижимаясь к широкой груди Горина.

— А я, дед, тебе «Беломорчику» привез, — стараясь скрыть волнение, улыбнулся Горин. — Поди, соскучился уж по настоящему-то табачку.

— Андрюша, — дед отодвинулся от него и внимательно осмотрел, — постарел ты, — грустно заметил он. —

Вон и виски поседели совсем. Как ты?

— Нормально, — с улыбкой ответил Горин.

Лодка причалила к берегу, и из нее выпрыгнул Карташов. Притянув ее к берегу, он помог выйти Ларисе.

— Принимай гостей, — кивнул Андрей в сторону приехавших.

Дед внимательно всех осмотрел и усмехнулся.

— Зря вы нам, дедушка, — заметила Лариса, — не сказали тогда про Андрея.

— Ничего, — довольно улыбался дед. — Вы его нашли все-таки. А тогда им многие интересовались…

Прошли в дом. Дед быстро поставил на стол незатейливую еду: картошку, сало, вареное мясо, малосольные огурчики и помидоры. Немного подумав, он махнул рукой и вытащил из чулана мутную бутылку самогонки.

— Как знал, только на прошлой неделе в деревне купил, когда за солью и хлебом ездил.

Выпили молча, закусили.

— У меня, Андрюша, в тот день как раз корова отелилась, — начал свой рассказ дед. — А тут вроде бы стреляют, но на это я не обратил внимания. Но мне нужна была вода, и я спустился к озеру. Смотрю — лодка посередине плывет как-то странно, сама по себе. Я смекнул, что дело нечистое. Сел в свою, подплыл, а там ты. Кровищи ужас сколько. Голова пробита, — дед закрыл глаза и сморщился, — ужас просто! Я — быстрее к себе. Вытащил тебя кое-как. Эх и тяжеленный ты был — страсть просто, еле дотащил. Обмыл, перевязал. Смотрю — раны несерьезные, кость нигде не задета. В общем, ты просто в рубашке родился. Ну, думаю, не зря ты мне перед этим говорил, что случиться что-то может нехорошее…

— И что же дальше? — поторопил деда Андрей, которому не терпелось узнать, как же разворачивались события после его так называемой «смерти».

— Ночью сел в свою лодку, отогнал твою на середину, где она и была, и отпустил. А сам сюда вернулся, — продолжил дед Василь. — Тебя в коровнике под сеном спрятал. На следующий день пришли двое, все про тебя спрашивали. Пропал, говорят. Я им ничего не сказал. Твердил, мол, что приезжал вчера, «Беломор» привез… Долго они ходили, только ничего не нашли.

— А потом ты отвез меня к другому деду?

— Три дня ты у меня прожил, — продолжал дед, не обращая внимания на торопливость Горина. — Я тебя все травками отпаивал. Вроде бы пошел на поправку, только с головой у тебя было плохо. Ну, я понял, что ты стукнулся сильно, когда в лодку упал, и ничего не помнишь и никого не узнаешь. Я тебе пытаюсь рассказать, а ты только слушаешь, как сказку какую-то, и улыбаешься иногда, чтобы меня, вроде того, не обидеть.

Дед усмехнулся.

— Ну а потом отвез я тебя к Митричу. Да, чуть не забыл, в тот же день я съездил в город, снял деньги, как ты сказал. Заплатил за твою квартиру за год вперед, за телефон. Я же знал, что все будет хорошо, — всхлипнул дед. — Добрые люди паспорт справили… Я Митричу-то ничего про тебя не рассказал, только документы отдал и книжку сберегательную. А Митрич — он был старый жук, у него связи среди нужных людей были.