Мертвые сами знают отчего
Шрифт:
– Это не собака, – сказал он вдруг.
– А кто? – спросил Виктор, почесывая ногу.
– Не знаю, – таинственным, встревоженным шепотом проговорил Валерий Петрович, продолжая глядеть в темноту, где пробегала собака. – Я думаю… я думаю, это старуха.
– Какая старуха? – почему-то вздрогнув и почесав плечо, спросил Виктор. – Как это собака может быть старухой?
– Давай-ка выбираться из этих кустов. – Валерий Петрович, всегда такой уравновешенный, сейчас, судя по голосу, был взволнован, даже рамочку крутить перестал.
Виктор
На дорожке стоял человек. У него не было правой ноги, и опирался он на костыль. Необычайно яркая полная луна светила ему в спину, поэтому разглядеть его было трудно – только силуэт. От неожиданности Виктор направил в его сторону свет фонаря. Инвалид был одет в шинель, как старый солдат, на голове – зимняя шапка с завязанными ушами.
– Уберите свет! – заслоняя ладонью лицо, закричал одноногий.
Виктор выключил фонарь.
– Вы чего тут шарахаетесь? – грозно сказал он. – Непорядок!
Рамочка в руке Валерия Петровича, быстро закрутившись, вдруг остановилась, указывая на одноногого человека.
– А вам-то что? – с вызовом крикнул Виктор. – Инвалиды все спать ночью должны, а не прогуливаться по паркам!
– Я и не прогуливаюсь, а за порядком слежу, вот что. И если ночью подозрительные личности газоны топчут и колья осиновые в почву вбивают, я их арестовать должен и начальству кладбищенскому доложить.
– Как это вы с одной ногой нас догоните, да еще арестуете, хотел бы я посмотреть! А начальству своему докладывайте сколько угодно! – продолжал грубить Виктор. – Мы тут по парку гуляем, воздухом дышим, ничего противозаконного не совершаем. Может, мы осинки сажаем.
Валерий Петрович стоял молча, напряженно поглядывая то на одноногого, то на остановившуюся рамку в своей руке, словно пытаясь понять что-то.
– Непорядок! – продолжал отчитывать их инвалид. – Начальство заругает… Поликарп такого не потерпит. Он у нас за главного…
– Да что вы меня пугаете?! – не испытывая уважения ни к возрасту, ни к увечью инвалида, продолжал хамить Виктор. Он почесывал то плечо, то ногу, что выдавало высшую степень нервного напряжения. – У вас отсюда мертвецы по всему городу расползаются, жизни людям не дают! А вы их защищаете!
– Мы их не защищаем! – Одноногий даже подпрыгнул от возмущения.
Наклонившись к уху Виктора, экстрасенс негромко шепнул:
– Нужно уходить… нужно уходить отсюда. Слышишь?!..
Но Виктор не услышал или не понял – он был слишком возбужден перепалкой.
Из кустов на дорожку парка вдруг вышел невысокий человек.
– Непорядок здесь ночью гулять, – присоединился он к одноногому, встав с ним рядом.
В лунном свете, бьющем в спину, его тоже было не разглядеть, только очочки поблескивали.
Снова зашуршало в кустах, захрустели ветки – кто-то там закряхтел, заворочался… Виктор в испуге метнул туда луч света – из
– Выключите свет! – закричал он, прикрывая лицо рукой.
– Выключите, выключите!.. Это какое-то безобразие… – загомонили одноногий и низкорослый.
Виктор выключил фонарь и почесал плечо.
– Вот и командир Николай Петров скажет, что нечего здесь ходить с осиновыми колами, – снова выступил инвалид.
Человек, которого он назвал командиром, вышел на лунную дорогу сада.
– Нельзя, товарищи, по саду ночами ходить. Поликарп узнает – не поздоровится.
– Да вам-то какое дело? – беспрестанно почесываясь, продолжал артачиться Виктор. – Вы-то чего тут повылезали, домой спать идите! У нас колья кончатся – мы тоже пойдем…
Во время всего разговора Валерий Петрович стоял, словно окаменев, словно потерял всякую возможность двигаться и говорить, только рамочка в руке его указывала на стоящих напротив людей – то на одного, то на другого, то на третьего… и он понимал, что это значит, но, почему-то лишившись дара речи, не мог выговорить.
Наконец он нашел в себе силы и, наклонившись к уху Виктора, придушенным от волнения и страха шепотом сказал:
– Нужно уходить… Это покойники…
С другой стороны в кустах слышался шум и треск веток – оттуда тоже кто-то продирался… ветви шевелились, слышался треск ветвей уже и с другой стороны, как будто множество народу, притаившегося в темных кустах, вдруг решило выбраться на лунную дорожку.
Виктор посмотрел на него, почесал ногу, плечо, потом снова ногу…
– Это покойники, – снова зашептал Валерий Петрович. – Рамка показывает: это покойники… Все они мертвы, давно мертвы…
Тем временем к ним присоединились еще трое. Возмущенно переговариваясь между собой и поминутно упоминая какого-то Поликарпа, компания медленно двинулась к Виктору и Валерию Петровичу.
А дальше произошло то, чего Валерий Петрович – экстрасенс с двадцатилетним стажем – не забудет никогда в жизни. Эта картина многие годы будет приходить к нему в тяжелых снах, особенно в дни полнолуния.
– Покойники?! Это и есть покойники?! Так вы, гады, мне и нужны! – вдруг вскричал Виктор, почесав плечо. – Я же за вами пришел!
Он наклонился, выхватил из сумки два осиновых кола и, взяв их наперевес, как копья, с воинственным криком бросился на покойников.
Покойники вдруг взвыли жуткими голосами и кинулись по лунной дорожке наутек. Впереди, обгоняя всех, мчался одноногий – опираясь на костыль, он делал гигантские скачки; на длинных ногах, как на ходулях, летел полковник в развевающемся плаще; маленький человек в очочках бежал вприпрыжку, напоминая своим ритмичным бегом какую-то музыкальную мелодию: раз, два, три, раз, два, три… Они неслись прочь, визжа от ужаса, а за ними, как индеец с осиновыми кольями, мчался Виктор.