Мертвые возвращаются?..
Шрифт:
Фрэнк недоуменно посмотрел на меня.
— С чего это ты на нее окрысилась, детка? — секунду помолчав, спросил он. — Мы ведь лишь обязаны выяснить, кто ее убил.
— Ты обязан. Не я. Есть еще что-нибудь?
Он покрутил в руках сигарету, затем вытащил зажигалку.
— Значит, так: она учится в Тринити. Сходится с четырьмя другими аспирантами, как и она, занимающимися английской литературой. Общается исключительно с ними. В прошлом сентябре один из них получает в наследство дом от брата своего деда. Все пятеро переезжают в этот дом. Уайтторн-Хаус — так он называется — неподалеку от Гленскехи,
— Все это ты мог рассказать мне по телефону, — подвела я итог сказанному.
— Верно, — подтвердил Фрэнк, копаясь в кармане куртки. — Но тогда я не смог бы показать тебе кое-что. Вот они — «фантастическая четверка», ее приятели.
Он вытащил из кармана пачку фотографий и веером разложил на столе.
Одна из них представляла собой моментальный снимок, сделанный зимним днем. Серое пасмурное небо, присыпанная снегом земля. Пять человек стоят перед внушительным особняком в георгианском стиле. Голова к голове, волосы растрепаны порывом ветра. Лекси стоит посередине. Смеется. На ней все тот же бушлат. В голове мелькает безумная мысль: когда это я?
Фрэнк с интересом наблюдает за мной, словно охотничий пес.
Я положила снимок на стол.
Остальные фото сделаны с какого-то домашнего видео: контуры смазаны, людей явно снимали в движении. Отпечатаны в убойном отделе: тамошний принтер всегда оставляет полоску поперек верхнего правого угла. Четыре снимка. Четыре увеличенные фотографии лиц, снятых в той же комнате на фоне безвкусных обоев в цветочек. В комнате стоит высокая елка, но без украшений. Она виднеется в углу двух снимков, сделанных накануне Рождества.
— Дэниел Марч, — пояснил Фрэнк. — Обрати внимание, не Дэн и не, Боже упаси, Дэнни. Дэниел. Именно он получил в наследство дом. Единственный ребенок из старой англо-ирландской семьи, сирота. Его дед потерял большую часть денег в биржевых спекуляциях в пятидесятые годы, но кое-что у него осталось, чтобы обеспечить малышу Дэнни небольшой доход. У него стипендия, так что оплачивать учебу ему не надо. Тема его кандидатской — я не шучу! — «Неодушевленный предмет в роли сказителя в эпической поэзии раннего Средневековья».
— Значит, не дурак, — заметила я.
Дэниел был огромным парнем: метр девяносто с гаком, соответственно сложенный, с блестящими черными волосами и квадратной челюстью. Он сидел в старомодном кресле, осторожно вынимая из коробки елочный шар и глядя прямо в объектив. Его одежда — белая рубашка, черные брюки и мягкий серый джемпер — смотрелась изысканно и дорого. Глаза, взятые крупным планом, за стеклами очков без оправы казались серыми и холодными как камень.
— Определенно не дурак. Пожалуй, самый умный из них. За ним тебе придется присматривать повнимательнее.
Я оставила слова Фрэнка без ответа.
— Джастин Мэннеринг, — продолжил он. Джастин обмотался гирляндой елочных огоньков и словно не знал, как из нее выпутаться. Он тоже был высок, но в отличие от Дэниела тощ и напоминал вопреки возрасту пожилого университетского преподавателя: короткие мышиного цвета волосы, уже начинающие редеть, маленькие очки без оправы,
— Он не виноват, что его родители имеют денежки, — рассеянно отозвалась я.
— При желании, черт возьми, можно бы найти и работу. Лекси давала частные уроки, проверяла контрольные, следила на экзаменах, чтобы народ не списывал. А до этого, пока они не переехали в Гленскехи и регулярно ездить в город стало сложно, работала в кафе. Разве ты не подрабатывала, когда училась в колледже?
— Я работала в баре. Брр, жутко вспомнить. Ни за что бы не взялась за эту подработку, будь у меня выбор. Вряд ли кому-то идет на пользу, если его постоянно щиплют за зад подвыпившие бухгалтеры.
Фрэнк пожал плечами:
— На дух не переношу тех, кому все в мире достается бесплатно. Кстати, вот типичный пример: Рафаэл Хайленд, он же Раф. Самовлюбленный засранец. Папочка — хозяин коммерческого банка, родом из Дублина. В семидесятые переехал в Лондон. Маман — светская львица. Они развелись, когда мальцу было шесть лет, и быстренько сбагрили его в школу-интернат. Интернаты менялись примерно раз в два года, когда папочка поднимался в бизнесе в очередной раз и мог раскошелиться на более солидную школу. Раф живет на денежки своего доверительного фонда. Тема диссертации: «Образы бунтарей в английской драматургии эпохи короля Якова Первого».
Раф возлежал на диване с бокалом вина в руке. На голове колпак Санта-Клауса. Он прекрасно исполнял роль украшения фотокомпозиции. Парень был просто до неприличия красив — той красотой, которая вызывает у большинства юношей навязчивое желание говорить гадости, причем нарочито грубым басом. Того же роста и телосложения, что и Джастин, вот только черты лица более резко очерчены. Весь какой-то золотистый: густые светлые волосы, загорелая кожа, продолговатые глаза оттенка чая со льдом под тяжелыми, полуопущенными веками — он напоминал маску из саркофага какого-нибудь древнеегипетского царя.
— Ух ты! — вырвалось у меня. — Вот уж не думала, что там водятся такие красавчики.
— Если будешь хорошо себя вести, я не стану говорить твоему парню о том, что ты только что сказала. Парень, похоже, бабник еще тот, — отозвался Фрэнк. Впрочем, чего еще от него ждать. — Последняя по счету, но не по значимости: Абигайл Стоун. Можно просто Эбби.
Далеко не красавица — маленького роста, каштановые волосы до плеч, курносый нос, — но было в ее лице, в форме бровей и губ, нечто привлекательное, словно она чему-то удивлялась, отчего так и хотелось взглянуть на нее еще раз. Она сидела перед камином, нанизывая на нитку поп-корн, и при этом искоса смотрела на того, кто ее снимал — по всей видимости, Лекси, — и размытое изображение руки навело меня на мысль, что Эбби только что швырнула в нее пригоршню попкорна.