Мёртвый город

Логан Детрикс Рэй

— Ложись! — первым бросился на землю, перевернулся на спину, достал бинокль и навёл его наверх.

За нас взялись всерьёз — в сотне метров над нами завис беспилотник. Вряд ли военный, но нам от этого было не легче. А мы ведь, получается, сами себе бяку сделали, уничтожив средство РЭБ. Не только себе обеспечили связь, но и противнику подарили возможность пользоваться дистанционно управляемой машиной, явно утыканной камерами. Можно ведь было и просто отключить, но тут, как говорится, знал бы, где падать, соломки бы подстелил. Даю несколько очередей в небо, снова смотрю в бинокль. Висит, зараза. Снова гремит сдвоенный взрыв, уже значительно ближе. Сейчас пристреляются, и конец нам. Тут же, обозлившись на себя за пораженческие мысли,

встаю и кричу:

— За мной!

Врубаю оба фонаря: и на автомате, и на шлеме. Теперь уже можно не беспокоиться о светомаскировке. Вряд ли живая сила противника сунется в зону работы артиллерии, а споткнуться на бегу, не заметив какой-нибудь корень, будет обиднее, чем попасть под снаряд. В последнем случае, так-то, даже обидеться не успеешь, хэ-хэ. Убедившись, что остальные готовы к движению, стартую в том направлении, откуда мы пришли. Плевать, что там есть враг, скоро там будут наши! Да и обойдём немного, сталкиваться лоб в лоб с четырьмя гантраками желания никакого нет. По силуэтам я не смог понять, что на пикапах были за пулемёты, далековато было. Проверять же, хоть и зная, что бронежилет вполне выдерживает попадание пули калибра семь-шестьдесят два, не хотелось. Да и шлем тоже, только не прямое — импульс такой, что, хоть голова и цела останется, но шею со стопроцентной гарантией свернёт. А почему проверять не хочется? Так ведь, во-первых, остальные части тела не защищены, и под очередь попадать абсолютно никакого желания я не имел. А во-вторых, вдруг там пулемёты «питаются» чем-то значительно более крупным по калибру, чего бронежилет явно не выдержит.

Ещё два разрыва один за другим. Впереди.

— Пристреливаются, суки, — прокомментировал бегущий рядом Лёд. — Думаешь, рядом со своими не будут?

Я понял мысль товарища. Коротко, экономя дыхание, отвечаю:

— Нужно открытое место. Беспилотник.

Краем глаза замечаю, как он кивает. Продолжаем бег. И вот наконец поляна. Тормозим. Гашу фонарь на шлеме — нельзя дать понять врагу, что мы засекли их средство разведки, — и осматриваю небо в бинокль. Ещё два снаряда разрываются, на сей раз позади. Невольно передёргивает, едва представляю, во что мы превратились бы, накрой нас там. А вот и искомый объект наверху. Удачно завис — ветки не перекрывают обзор. Направляю автомат вверх. Яркий свет выхватывает еле заметную точку аппарата. Открываю стрельбу. Товарищи, уже понявшие, в чём дело, также лупят в небо. И всё короткими очередями да одиночными, молодцы. И вот аппарат падает вниз. Несколько секунд, а кажется, что целая вечность. Рухнул буквально в пяти шагах от нас. Из интереса осматриваю. Действительно, совершенно гражданский аппарат. Вряд ли что-то круче обычного тепловизора или сканера на себе нёс, раз оператор смог рассмотреть нас через достаточно густую уже листву деревьев. На всякий случай стоит запомнить место — всякая электроника пригодится. Вот выберемся, и заберу. Додумываю уже на бегу. Оставленную уже позади поляну, на которую рухнул сбитый аппарат, накрывает снарядом. Следующий через секунду ложится где-то впереди. Примерно поняв схему, по которой, «ослепнув», решили работать неведомые артиллеристы, кричу:

— Сворачиваем!

Спустя ещё несколько секунд чуть замедляюсь и оборачиваюсь. Позади только Лёд и Кузя. А где Лёха?! Торможу, обвожу фонарём окрестности. Замечаю в просвете между кустами и деревьями силуэт товарища, почему-то продолжившего бег по прямой. И вместе с первым разрывом снаряда, в котором человеческая фигурка исчезает, будто её и не было, с горечью понимаю, что тактику пушкарей просчитал верно — лишившись обзора с беспилотника, они просто продолжили долбить по направлению нашего движения. На осознание уходят какие-то доли секунды, затем могучий удар в грудную пластину бронежилета выбивает из меня дыхание. Больно, блядь, аж до невольных слёз! Упав на землю, успеваю, прежде чем в глазах темнеет, заметить, как Кузя, так же падая, хватается за ногу…

— Тоха! Тоха,

блядь! Пёс, ёб твою мать! Очнись!

Кто-то немилосердно трясёт за броник, голос не узнаю — в уши будто ваты натолкали. Что-то мычу, вероятно, матерное, и, сжав пальцы в кулак, пытаюсь махнуть рукой. Попадаю во что-то твёрдое, понимаю, что в чужой бронежилет. Больно, несмотря на перчатки. Хороший знак, полагаю, в таком-то состоянии сильно двинуть. Вот только кому? На бандитах я бронежилетов не видел, да и откуда им моё имя знать…

— Пёс! — получаю лёгкую пощёчину. — Сколько пальцев?

Считаю. И довольно быстро, кажется.

— Три.

— О, ну отлично, — отзывается неведомый. — Встать можешь?

С его помощью поднимаюсь, включаю «верхний свет». Вижу недовольно зажмурившегося Льда. А, так вот ты какой, мой благодетель.

— Сколько я валялся?

— Да пару минут буквально. А вот Кузя…

Поворачиваю голову в ту сторону, где последний раз видел нашего младшего товарища. Лежит, не шевелится.

— Что? — с трудом выталкиваю из себя и захожусь в кашле.

Лёд, дождавшись, пока я откашляюсь, сочувственно кладёт мне руку на плечо и отвечает:

— Бедренную артерию осколком перебило. Я не успел ничего сделать. Когда дополз до него, он уже…

Лёд не договорил. Да всё и так понятно. Тяжело вздыхаю, постепенно фокусирующимся взглядом осматриваюсь и спрашиваю:

— А меня что так?

— Не поверишь.

Лёд хохотнул и, убедившись, что я твёрдо стою на ногах, отошёл. Вернулся он, неся в руках расщеплённый вдоль кусок бревна. Я вопросительно выгнул бровь. Лёд развёл половинки деревяшки и свёл их.

— Вот этим тебя в броник и хуйнуло, командир. А ты думал, осколок? Ага, да щаз, мы бы с тобой тогда не разговаривали.

Я посмотрел на чурбачок в руках напарника, затем на напарника. Тот, фыркнув, снова развёл и свёл между собой куски дерева. Я, тупо уставившись на предмет, спросил:

— А раскололся он об меня?

Лёд кивнул. Я, как стоял, так на то же место и уселся и тут же затрясся в беззвучном истеричном смехе. Всё, кукуха улетела. Время разрядки настало. И тем не менее, безудержный ржач каким-то чудом не помешал мне услышать отдалённый стук пулемётов, лай автоматических пушек и собственную радейку, извещающую меня о прибытии своих. Усилием воли остановив веселье, я нажал на тангенту и отозвался:

— Восьмой Скаут вас понял. Будьте осторожнее, противник использует тяжёлую артиллерию. У нас два «двухсотых». Активирую маяк и иду навстречу.

Убираю станцию, вытаскиваю маяк. Короткие манипуляции с шифром, и режим «свой-чужой» включён. Поднимаюсь с земли, машу Льду рукой и направляюсь в ту сторону, где гремят выстрелы и взрывы. Дождались. Надеюсь, патронов наши подвезли. Оставаться в стороне, когда Стражи начнут разматывать бандитское логово, я не собирался.

Глава 31. Война ещё не окончена

Когда мы с напарником добрались до весело пылающего кинотеатра, всё уже почти подошло к завершению. Два грузовика с разбитыми в хлам кабинами — явно работа тридцатимиллиметровых пушек, — стояли на том же месте, где мы их обстреляли при отступлении. То ли кто из моих по водителям отстрелялся, то ли те машины покинули, то ли ещё что. И не узнать уже, наверное. Да и не интересно. У кромки леса застыли груды раздавленного металла, в которых еле угадывались пикапы, не успевшие убраться на дорогу. Похоже, на них даже не стали тратить снарядов, предпочтя незатейливо переехать БТРами. Один бронетранспортёр в отдалении медленно въезжал в лес, постреливая из пушки куда-то в том направлении, в промежутках между короткими сериями выстрелов слышался треск падающих деревьев. Второй стоял неподалёку от здания, окружённый несколькими броневиками. Вот кормовые двери одного из них открылись, наружу начали выходить бойцы, и в этот момент в нашу с напарником сторону повернулся прожектор машины, до того светивший куда-то в лес.