Мертвый индеец (Игра в гестапо - 3)
Шрифт:
– Все вкалываешь?
– проходя мимо, полюбопытствовал Курочкин.
– Третий раз ходовую часть смазываю, - с глубоким вздохом сообщил Мокеич. Утром он был похож на печального ослика Иа-Иа. Теперь - на каторжника после десятилетней отработки на рудниках.
– С ума сойти, - посочувствовал Дмитрий Олегович.
– А я что говорю?
– Мокеич запустил промасленную руку куда-то в глубь мотора.
– Пуще прежнего старуха вздурилась. Обещает, если что, отобрать доверенность. Кстати, у тебя случайно нет белой эмали? Ольга Игоревна нашла
– У Валентины наверняка есть, - обнадежил приятеля Курочкин. Заходи, я тебе дам, сколько надо.
Перед дверью своей квартиры Дмитрий Олегович сделал пару глубоких вдохов и заранее втянул голову в плечи. Он уже знал первую фразу, которую сейчас услышит от супруги.
– Тебя только за смертью посылать!
– привычно выбранила мужа Валентина.
– Ты где пропадал, а?
– Да так, с Мокеичем поболтали во дворе, - ответил Курочкин и преданно взглянул на жену. Заготовленный ответ был хорош тем, что в нем была частица правды.
– А еще говорят, что женщины болтливы, - прокурорским голосом заметила супруга, словно бы сам Дмитрий Олегович только что был уличен в распространении порочащих слухов.
– Ладно, проходи...
– У Валентины, похоже, было хорошее настроение.
Дмитрий Олегович поставил на место ведро, мышкой проскользнул в комнату, переоделся в домашнее. После всех приключений ему хотелось просто тихо полежать на диванчике.
Однако полежать не удалось: супруга настроена была поговорить.
– Не вздумай дрыхнуть, - предупредила она Курочкина, входя в комнату, - и так все самое интересное уже прохлопал. Пока ты шлялся и трепался со своим Мокеичем, по телевизору знаешь что показывали?
– Не знаю, - осторожно проговорил Курочкин.
– То-то и оно!
– важно сказала Валентина. Ей не терпелось рассказать об увиденном хоть кому-нибудь. Хоть мужу: - Слышал, кто сегодня в Москву прилетел?
– А кто?
– спросил Дмитрий Олегович, стараясь ничем себя не выдать.
– Брюс Боур!
– торжествующе произнесла супруга.
– Вместе с какимито американскими шишками вроде сенаторов. Часа три шла прямая трансляция, я даже обед не успела сварить... Представляешь?
– Конечно, родная, - покорно откликнулся Курочкин, которого теперь ожидали суп из пакета и китайская лапша из пакета же. В лучшем случае. А в худшем - бутерброды с заиндевевшей колбасой. В тайге мороженое вам не подадут.
– Ничего ты не представляешь!
– воскликнула Валентина. Ей хотелось, чтобы и Дмитрий Олегович разделил ее радость.
– Брюс Боур - в Москве! Это же сказка! Все, кто смотрит сериал, и не надеялись, что сам БРЮС БОУР!..
– Фантастика, - Курочкин попытался изобразить на лице чувство глубокого удовлетворения.
– Он еще рожи корчит!
– вознегодовала жена, и Дмитрий Олегович понял: ничего путного на его лице не возникло.
– Я не корчу, - стал оправдываться Курочкин.
– Правда, я очень рад, что он в Москве. Живой и здоровый...
– Ничего ты не
– сердито сказала жена.
– Ты самый натуральный Пилюлькин. Тебе наплевать на все, кроме твоих таблеток. Ты...
Дмитрия Олеговича спас звонок в дверь.
– Это Мокеич, - поспешно произнес он и зашлепал к двери.
– Он хотел у нас белой эмали занять. Чуть-чуть.
– Ну, если только самую каплю, - недовольно сказала Валентина, идя следом за мужем.
– Пусть ему теща краску покупает. Пусть...
Фраза так и осталась незаконченной.
Дмитрий Олегович распахнул дверь, но за ней Мокеичем и не пахло.
Громкая толпа, жужжа видеокамерами и сверкая блицами, в одну секунду заполнила весь их небольшой коридор. Из толпы вырвалась невероятно длинноногая шатенка и кинулась на шею Курочкину, окутывая его облаком из французских духов и непонятной английской речи.
– Эт-то что еще значит?
– ужасным голосом осведомилась Валентина.
Переводчик был тут как тут.
– Миссис Клер Камински сердечно благодарит... э-э... испытывает глубокую благодарность...
– По всей видимости, это был все тот же переводчик с телевидения. Или, может быть, другой, но такой же хриплый. Переводил он, впрочем, точно так же: через пень-колоду.
Дмитрий Олегович, косясь на жену, пытался вырваться из шатенкиных объятий. Но делал это как-то не слишком старательно, без огонька.
– Спасение жизни ее любимого супруга... божественное провидение...
– продолжал хриплый переводчик.
– Миссис Клер говорит, что думала о разводе, но теперь... невероятное происшествие... их семейный корабль поплывет дальше, куда предписано... тут что-то из Библии, наверное...
Напоследок длинноногая миссис Клер чмокнула Курочкин а в губы.
Валентина ахнула. Через мгновение ей предстояло ахнуть еще раз. От толпы быстро отделился какой-то долговязый тип с напомаженными волосами и тоже нежно облобызал ее родного мужа, треща по-английски с большой скоростью.
Если бы переводчик был металлическим роботом, то уже задымился бы от напряжения.
– Мистер Крис Твентино тоже благодарит...
– прохрипел и пробулькал он.
– Мистер Крис говорит... что еще недавно сомневался, однако... принял решение... он будет снимать мистера Брюса в своем новом...
Не дожидаясь, пока переводчик доведет мысль до конца, Крис Твентино потрепал Курочкина по плечу, ласково сказал: "Ба-ай!" - и растворился в толпе.
Грянули аплодисменты. Толпа раздалась, и перед Курочкиным, наконец, появился Он - в своей знаменитой на весь мир ковбойской шляпе.
Третий раз за последние пять минут супруга Валентина ошеломленно ахнула, после чего вдруг сорвалась с места и исчезла в комнате.
Брюс Боур и вблизи походил на суперзвезду.
От него, как и положено, пахло крепким и духовитым американским мужским дезодорантом. Брюс Боур не стал обнимать Дмитрия Олеговича, но крепко, по-мужски, пожал ему руку. Как и подобает несгибаемому шерифу.