Мертвый инквизитор
Шрифт:
– Я слеп и не смогу увидеть твои дьявольские письмена, нежить. Но я могу тебя услышать.
Прекрасно. Разговор немого со слепым. Нам еще глухого для комплекта не хватает.
– Именем своей госпожи, пресветлой Амалии Целительницы я повелеваю тебе: говори!
– И рад бы, да… – произнес я вслух.
Вы получили 20 единиц урона (Свет).
Здоровье: 45/65
– Волею богини, трижды я смогу услышать твои слова, – торжественно заявил жрец.
А я пытался провести новообретенным языком по зубам, но раз за разом терпел неудачу,
– Где жители Ривенки? С ними все в порядке?
Вы получили 20 единиц урона (Свет).
Здоровье: 25/65
– Они все здесь. Стены храма и мои молитвы уберегли их от зла.
– Куда отправилась девочка?
Вы получили 20 единиц урона (Свет).
Здоровье: 5/65
– Мне нет дела до проклятых Тьмой, вроде тебя. Тварь не смогла проникнуть на святую землю и убралась восвояси. И ты тоже убирайся прочь!
Вот и поговорили. Ощущение жжения во рту пропало. Я отошел на сотню метров и покружил вокруг храма, пытаясь отыскать следы. И не был удивлен, когда отыскал цепочку крохотных отпечатков, уходящих в сторону города. Значит, мне туда…
Почти у самых городских стен я наткнулся на отряд стражи и тут же попал в окружение. Шестеро здоровых, хмурых блюстителей порядка наставили на меня арбалеты.
– А ну стоять, мертвяк!
– От свезло нам так свезло! Не успели за город выйти, а уже мертвяк сам к нам в руки идет!
– Только, чур, награду как и собирались – делим поровну!
Неужели я так похож на мертвую маленькую девочку? Впрочем, подробного описания им могли и не давать. Самое обидное, что я не мог ни говорить, ни писать – слишком нервные были ребята, так что лишний раз я старался не шевелиться. Тем более что после беседы с милым святошей у меня здоровья осталось столько – страшно под голубем сидеть.
– Сам пойдешь, или тебя за ноги отволочь?
Киваю: сам.
Так мы в город и вошли: я в центре круга ощетинившихся арбалетами стражников. Вошли через Западные ворота, где стража меня знала, и подняла моих конвоиров на смех.
– Эй, вы бы еще одного из своих переодели в тряпье да грязью обмазали!
– Вы бы хоть документы у него спросили… Это же один из наших!
– Как это наших?
– А что, не слыхали? Оливьери в казарму еще одного мертвяка притащил да на службу поставил.
Сильный тычок в бок, поглощенный броней.
– Слышь ты. Ты чего не сказал что в южной башне работаешь? – вспылил конвоир.
– Сильнее бей. Говорят, если немому печень отбить, так он сразу разговаривать начинает, – продолжали глумиться воротные стражи над нерадивыми коллегами.
– А на кой вашему Оливьери сдался немой мертвяк?
– Да пес его знает. Крыс ловить по камерам, трупы таскать на свалку, болтать по душам… Сам его спрашивай.
– Ы… – пожимаю плечами, закатываю рукав и демонстрирую татуировку.
А вот имя Маркуса Оливьери всплыло весьма кстати: он же как раз и занимался поимкой всяких колдунов, монстров
Пара не поверивших коллегам стражей отправились со мной к казармам. Получив там подтверждение, что я действительно состою на службе, они с нескрываемым разочарованием извинились. Маркуса на месте не было, поэтому я остался дожидаться его во дворе, закопавшись прямо там, чтобы восстановиться. Теперь «Закопаться» восстанавливало по десять единиц здоровья за раз.
Сыскарь появился лишь через час, причем сразу направился в приемную спрашивать, не заходил ли я нему. С ним был еще один человек: щуплый мужчина лет пятидесяти, с покрытым язвами лицом и постоянно кутающийся в теплый плащ. Моему появлению за их спиной Марк не удивился – ему уже доложили, что я «отдыхал» во дворе. Работники южной башни относились ко мне с подозрением, неприязнью и любопытством одновременно. Старались держаться в стороне, но глаз не спускали. Кстати, один из воротных обмолвился, что Оливьери не первый раз привлекает к службе таких необычных «рекрутов»!
Мы втроем прошли в кабинет дознавателя.
– Бес, у нас тут чрезвычайная ситуация, и ты мне нужен. Но сперва давай наладим между нами вербальную связь. Мастер Лурьери, можете приступать…
Худощавый мужчина оказался портным. И у него с собой был припасен свиной язык. За дело он взялся, не выказывая ни страха, ни отвращения, ни даже брезгливости. Пальцы его были ловкими и необычайно сильными.
– Возможно, ты принял господина Лурьери за портного. Но он всего лишь полевой врач. Врач, который штопал наших бойцов при Сагаре, на Кровавых водопадах и в Ущельи Боли.
Все это мне ни о чем не говорило, кроме того, что язык мне пришил мастер своего дела.
Травма «Вырванный язык» исцелена!
Вам пришили язык. Прочность соединения: 100/100.
– Вот теперь поговорим! – буднично и даже весело заявил Маркус, когда дверь захлопнулась за спиною врача.
Киваю.
– Итак, у нас вся стража на ушах, хватают всех подозрительных. Особенно мертвяков, – он коротко хохотнул. – В городе объявился твой соплеменник из диких, рвет на части всех, кого встретит. Говорят, в Малой Ривенке ни единой живой души после его визита не осталось. Впрочем, думаю, ты и сам слышал, что творится на улицах. Город полупустой.
Утвердительно киваю: пусть думает, что я не покидал город.
– В общем, за последние три часа двадцать четыре раненых и сорок погибших. И это только те, о которых нам известно. Не знаю, кто ее создал и для чего, но на нас уже оказывают давление… Нам удалось заманить тварь в ловушку, но подобраться поближе… В общем, мы потеряли уже четверых. Поэтому на переговоры пойдешь ты.
– Э?
– Ты ведь тоже мертвяк. Тебя монстр не тронет.
– Что я должен делать?
– Отвлечь внимание, выпытать побольше информации. А там, глядишь, может удастся и без жертв обойтись.