Мертвый ключ
Шрифт:
— Для повышения собственной значимости? Черт, Айрис! Никогда не берись за работу ради этого, поняла? Этим корпоративным свиньям доверять ни в коем случае нельзя. При первой же возможности срубить бабла побольше они, не задумываясь, разжуют и выплюнут тебя. Ну их в задницу! Делай только то, что хочешь.
Айрис согласно кивнула и слезла с табурета.
Вечернее солнце висело над восточной частью города, словно оранжевая лампочка. Айрис села за руль, донельзя уязвленная словами Элли. Ну не могла она сказать начальнику, чтоб тот взял и засунул это задание себе куда подальше. Она живет в реальном
Уж ее-то отец с ней бы согласился. Айрис так и слышала его возмущенный комментарий. Она протестующе закурила сигарету. На самом деле, ей вовсе не хотелось в итоге уподобиться собственным родителям, нынче только и убивающим время за поглощением хлопьев и просмотром очередной телевикторины. Не хотелось стать как ее мать, вся жизнь которой свелась к чтению дешевых любовных романов да готовке бифштексов для не замечающего ее мужа и мнение которой было интересно лишь сушилке для белья. Айрис сама не знала, чего ей хочется, но уж точно не такого вот дерьма. Ну какой смысл в подобной жизни?
Она двинулась по улочкам от «Клуба иллюзий» к своей захудалой квартирке в Маленькой Италии. На Мэйфилд-роуд из лавок неслось надрывное пение Фрэнка Синатры и Дина Мартина. Девушка повернула к своему кварталу. Указатель на ее улице гласил: «Рэндом-роуд» — случайная дорога. Что ж, так оно и есть. В университетские годы название ее забавляло, сейчас же только грусть и навевало. Арендная плата здесь низкая, что имело первостепенное значение во время учебы, когда она перебивалась на пятьсот долларов в месяц. Но теперь у нее имеется работа с годовой зарплатой в тридцать три тысячи, так что вполне можно подыскать более приличное местечко.
Айрис припарковала машину на улице и пошла по дорожке к трем ветхим зданиям, теснившимся одно за другим на узком участке. В каждом дрянном домишке обустроили еще более дрянные квартирки. На крыльце ее жилища восседала соседка, по обыкновению ведя наблюдение за тротуаром.
— Здрасьте, миссис Капретта, — бодро бросила на ходу Айрис. Попытка увернуться от неизбежного, естественно, провалилась. Старуха неизменно морщилась, что бы она ей ни говорила. Дужка ее толстенных очков увязла в складках разжиревшего лица еще десятилетия назад, и девушка порой задавалась вопросом, а может ли соседка вообще их снять.
— Аптекарь сегодня пытался меня надуть, — пророкотала та. — В лавку в конце улицы не суйся! Обдерут как липку!
— Спасибо! Буду настороже! — После трех лет соседства с миссис Капреттой Айрис хватало ума не спорить и не задавать вопросов.
Имен остальных соседей она не знала. В задней части дома проживала пара аспирантов, а в квартире под ней — индийская семья из четырех человек. По-английски они почти не говорили, однако при встрече с ней обязательно улыбались и даже слегка кланялись.
Айрис захватила почту и поднялась по перекошенной лестнице на второй этаж дышащего на ладан здания, которое и называла своим домом. Прямо за дверью ее встретила лужица на полу — опять течет крыша. Девушка перешагнула лужу и отметила про себя, что с утра нужно позвонить трущобовладельцу.
На пыльном автоответчике мигала лампочка.
— Айрис? Айрис, ты дома? Это мама. Позвони мне, ладно? Что-то давненько от тебя ничего не слышно, милая, я начинаю
А ведь они разговаривали всего неделю назад. Айрис вздохнула и взяла трубку.
— Алло.
— Привет, мам.
— Милая! Как я рада тебя слышать. Как у тебя дела?
— Прекрасно. Мама, я устала. — Айрис уже нервно постукивала ногой. Своей жизнью ее мать, по сути, никогда и не жила. Долгие годы мир для нее сводился лишь к материнству и домохозяйству, и после отъезда дочери она совершенно не знала, чем себя занять.
— Как на работе дела?
— Дел по горло. Мне дали специальное задание, так что все в порядке. — Айрис принялась перебирать почту: мусор, мусор, так, а вот и счет за обучение.
— Как здорово! Что ж, им давно было пора обратить на тебя внимание, милочка. Ты ведь у нас такая умница. Я как раз на днях говорила твоему отцу, ах, кто бы вспомнил о твоих способностях! Вся эта писанина, которой тебя заваливают, просто стыдоба…
— Мама, перестань! О моих способностях помнят, ясно тебе? И за свою работу мне не стыдно!
Айрис постаралась проигнорировать плохо скрытый выпад. Родителей слегка разочаровала выбранная ею карьера. Отец придерживался мнения, что проектирование зданий — удел бестолковых студентов, которым не под силу одолеть органическую химию. Но Айрис не испытывала проблем ни с одним из предметов. Физика, химия, математика, решение мудреных уравнений — все это давалось ей легко. Проблема для нее заключалась в их удручающей бесполезности. Ее совершенно не интересовала скорость диффузии некоего газа в какой-то там жидкости и прочее, прочее, а вот определение степени устойчивости здания делом представлялось стоящим. Айрис все пыталась доказать отцу, что возведение мостов и плотин куда важнее выведения состава новой малярной краски для какой-нибудь химической компании. Однако ему было недостаточно, что она вняла его совету и выбрала техническую специальность. Он ожидал большего.
— Конечно-конечно, дорогая. Просто все хотят знать, чем занята лучшая выпускница потока. Я тут недавно повстречала миссис Джонсон. Так она почему-то думала, что ты стала нейрохирургом.
— Мама, миссис Джонсон преподавала домоводство, — закатила глаза Айрис. Она вскрыла конверт со счетом: на протяжении пятнадцати лет ей предстоит ежемесячно выплачивать пятьсот семьдесят четыре доллара и семьдесят три цента. М-да, мало чем отличается от тюремного заключения. — Да все прекрасно. Слушай, давай закончим, а? Я целый день работала и сейчас на ногах еле стою.
— Конечно, милая. Спасибо, что позвонила. Просто время от времени мне нужно слышать твой голос.
— Я знаю. Целую тебя и папу!
— И я тебя целую, милая. Пока!
Связь оборвалась.
— Да насрать, что там думает миссис Джонсон! Господи, мама! — прокричала Айрис в умолкнувшую трубку.
Натянув треники и подкрепившись парой кусков холодной пиццы и баночкой пива, девушка плюхнулась на свой обшарпанный диванчик. Индикатор на видеомагнитофоне показывал половину девятого. Она погрызла ноготь и окинула взглядом комнатку в поисках какого-нибудь занятия. В одном углу висела полка, заставленная университетскими учебниками. Напротив нее стоял мольберт с натянутым девственно чистым холстом. Он пылился там вместе с красками и кисточками с тех самых пор, как она въехала в квартирку и решила оборудовать в том углу художественную мастерскую. Произошло это три года назад.