Мёртвый ноль

Хантер Стивен

Ник скомандовал молодым агентам помочь. Пара из них занялась монитором и через секунду пятый монитор побежал назад, пока не достиг 17–45, где замер, показывая помехи, затем снова тронулся вперёд.

Команда в комнате смотрела на то, как покорный Ибрагим Зарзи позволял себя обыскивать.

— Тут! Стоп! — вскричала она, и картинка остановилась.

В кадре был Зарзи с поднятыми руками. Его элегантный костюм на секунду обвис из-за неуклюжей позы. Его руки были над головой в то время как кто-то водил металлоискателем вокруг тела, его рукава натянулись и с точки обзора были видны часы.

«Касио» DW5600E-1V G-Shock

— Если

я не ошибаюсь, это не «Картье» за полторы тысячи доларов, и уж точно не «Бергер» за сто тысяч. Это больше похоже на покупку в 7\11,- сказала она, как будто бы кто-то настолько же элегантный, как Сьюзен или даже Зарзи хоть раз в жизни были в 7\11.

— Здоровый, уродский пластик, — сказал Ник. — Не похоже на него.

— Крайне не похоже на него.

— Если он готовится сделать что-то безумное, то, учитывая метод работы его мозгов, он не стал бы надевать хорошие часы, — сказал Боб.

— Отлично сообразили, мисс Окада. Но…

— Но ну и что, хотите сказать? Может быть, Суэггер прав. Это индикатор…

— Ник, — сказала всегда рациональная Старлинг, вернувшаяся после звонка в Белый дом. — Это ещё один индикатор. Но я уверена, что суеты оно не стоит. Это очень тонкая материя, учитывая, что он официальный гость Госдепартамента и находится под их защитой.

— Не знаю, что можно по этому поводу сделать, — наконец ответил Ник. — Заметим это и внесём в файл ЦРУ на случай, если что-то плохое действительно случится.

Монитор вернулся к реальному времени и теперь показывал 18–14:12 и пустоту на точке досмотра. Другие мониторы давали иную картинку: все шишки и окружение собрались в Розовом саду тёплым, летним вечером, и через несколько минут ожидалось, что президент взойдёт на подиум, сделает несколько дружеских комментариев, вызовет на подиум Ибрагима Зарзи и вручит ему медаль Свободы в качестве звенящего подтверждения его приверженности Америке, демократии, объединённому будущему обеих стран, дружбы ислама и Запада, ясному и бескровному завтрашнему дню. И тогда всё окончится. Несколько минут- и всё окончится.

Ник думал: «Этого не произойдёт. Слишком фантастично. Он ничего не может сделать».

И вслед подумал: «Так же говорили десятого сентября. Это хитрые задницы, они не гении, но они поняли, как расшатать уверенность нации и бросить мир в десятилетие тьмы, используя ножи X-acto за девятнадцать долларов.»

«Что я могу сделать?»- задумался он. «Молиться о чуде?»

— Что ж, у меня ещё осталась небольшая карта для этой игры, — сказал Суэггер.

Белый дом

Розовый сад

Церемония вручения медали Свободы

19-22

До чего же тут было мило. Цветы казались бесконечными, их бутоны цвели даже в угасшем свете позднего лета. Амброзия наполняла воздух, а над силуэтом здания администрации осталось лишь лёгкое розовое свечение. Здесь была вся Америка, которая имела значение. Президент, настолько харизматичный, что превосходил даже сияющего

Зарзи, его жена, вице-президент также с женой, все остальные в костюмах и форме, председатели, главы комитетов, начальники служб, директор ЦРУ, дюжина влиятельных сенаторов, некоторые даже из другой партии- в духе экуменизма, сливки либеральной власти мудрецов из важных газет Восточного побережья, главы телевидения с идеально уложенными причёсками, вашингтонские женщины во всём многообразии, но все элегантные и тонконогие, а также большая аудитория персонала Администрации, море мелких сошек для шума и возгласов на ТВ-камеры. Все были собраны тут для того, чтобы отправить миру сообщение: это человек, с которым нужно считаться. Этому человеку мы верим. С ним мы можем работать. Он понимает. Он — во всей своей полноте и искренности — наш человек в Кабуле.

Розовый сад у Западного крыла Белого дома

Он поклонился для того, чтобы президент продел его голову в ленту и ощутил вес массивного золотого диска на шее. Какого только унижения он не перенёс ради этого момента: досмотры, рентген, его ощупывали, брали пробы. Подвергали химическим тестам, нюхали собаками и людьми, снова щупали, и опять щупали. Но он подписался на всё это, такова была цена момента. Президент закончил, рассказав так красноречиво, как позволял его дар, о видении мира без самодельных бомб и молодых людей любой веры, истекающих кровью в грязи далёкой страны, и затем отступил назад, уступая кафедру Славному Зарзи для короткой ремарки.

Штаб-квартира ФБР

Помещения для допросов

Здание Гувера

Пенсильвания-Авеню

Вашингтон ДС

19-23

Все смотрели на него.

— Давайте послушаем, — сказал Ник.

— Я хочу, чтобы вы поискали в гугле или в супер-ФБРовском гугле, в какой-нибудь сверхтехнологичной скоростной системе сведения вот о чём. Поглядите, что связывает нашего друга Диксона, который сидит тут и думает, что он герой и директора Национальной разведки Теда Холлистера.

— Зачем?

— Диксон однозначно сюда вовлечён- чем бы оно ни было. Но он просто много знает и ничего больше. Он сказал нам всё и считает себя героем. Но он не настолько весом и солиден, чтобы пойти дальше сделанного. Он знает наёмников, политику- и всё. У меня есть подозрение насчёт сказанного Холлистером на той встрече- он может знать немножко больше обо всём этом чем мы думаем.

— Суэггер, — сказала Сьюзен. — Холлистер ушёл из Агентства до того, как Джаред вообще начал работать.

— Пожалуйста. Я не могу объяснять, тик-так, время идёт. Пожалуйста, проверьте. Он что-то сказал, чего ему не следовало говорить на встрече. Дайте мне поглядеть, нет ли тут связи.

Ник кивнул: — Молодёжь, докажите свою ценность, — распорядился он.

Молодые агенты засуетились. Время шло. На мониторах со всех углов показывалось, как армейский оркестр исполняет «Звёздно-полосатое знамя» в Розовом саду в то время как мужчины и женщины стояли с руками на сердцах, отдавая салют своей стране.