Мёртвый пояс Галактики
Шрифт:
– Который ты приобрёл, оставшись тет-а-тет с химерами космоса, дрейфуя в спасательной капсуле вдоль Млечного Пути… И ни одного человека на много парсек вокруг… Два чудовища против маломощной лазерной пушки и мужества скромного покорителя Вселенной, Вашего слуги, – соблюдая характерные особенности речи Влада, его пафос, но как-то бесцветно закончила за штурмана новый микробиолог.
– А она неплохо знает твою автобиографию, Влад, – хохотнул Андрей.
– Однако, всё же, позвольте представить: выпускница Гарвардского университета, микробиолог Энн Гоппс.
– О-о,
– Да ещё и в личине официантки, – не преминул съязвить Влад. – Удивительный коктейль!
Женщина пренебрежительно повела плечами:
– Я же не спрашиваю вас откуда и куда вы летите. Мне достаточно и того, что я знаю приблизительные сроки путешествия и сумму денег, положенных мне но контракту… А что вы – изгои цивилизации…
– Позвольте, – одновременно запротестовали Келвин и Андрей. Ошане переглянулись и дальше Драм продолжал один. – Я часто слышал подобное мнение об ошанах, но никак не могу взять в толк: в чём его смысл?
– В чём его смысл? – с трудом, будто заставляя себя повторять избитые истины, начала говорить Гоппс, уперев взгляд своих выпуклых, рачьих глаз в переносицу капитана. – Во-первых, в том, что вы оказались здесь, на окраине Земного Содружества, лишенные многих благ и удобств цивилизации. Так или иначе – общество вытеснило вас сюда. Во-вторых, специфика вашей жизни здесь ещё более развила ваши дикарские наклонности, сделала вас грубыми. В-третьих, всем развитым мирам известна способность истинных ошан использовать различия в ценностных шкалах разумных существ-аборигенов с наибольшей для себя выгодой… Вы же, копируя их методы, вдобавок, полностью беспринципны. Удобно оправдывать свои действия то местными законами, то законами Земного Содружества, то законами третьих планет! Но моральные нормы…
– Кстати, о моральных нормах: они ведь тоже различны, – едко заметил Влад.
Гоппс снизошла до улыбки:
– Вы знаете, о чём я говорю… И я не собираюсь вступать с вами в дискуссию… Насколько мне известно, и более авторитетным людям ни разу не удавалось переубедить мутантов…
– Кэп! – возмутился Влад. – Какого корнукрака ты привёл её сюда? Уж лучше никакого микробиолога, чем такого!
– Мисс, среди нас нет мутантов, – только по злому прищуру глаз было видно, что Келвин сдерживает накапливающееся в нём раздражение.
– Конечно, вы чистоплотны генетически и потому не избегаете медосмотров в космопортах. Я навела справки на этот счёт…
– Смотри, какая предусмотрительная! – не унимался заведённый уничижительным отношением к его персоне Влад.
– Да, я такая, – с оттенком вызова, но по-прежнему бесцветным голосом подтвердила Гоппс. – Вы пока генетически здоровы. Но я имею ввиду другое – духовное здоровье.
– И что же с нами не так? – тупо спросил Влад, осматривая своих товарищей.
– Трудно найти то, о чём не имеешь понятия. Я говорю о нравственности.
– Осторожнее, мисс! Вы вступаете в область знаний, изначально страдающую субъективностью, – предупредил Сказочник.
– Для вас
Драм, восстановив душевное равновесие, улыбнулся, прощая невежество гостьи:
– Конечно, нет. Но глубины космоса вынуждают, прежде всего, нас, ошан, постоянно расширять границы мышления.
Гоппс насмешливо вздёрнула нос:
– Именно о краевом эффекте мышления мы с вами и говорим, хотя вы не признаёте этого, или, скорее, делаете вид, что не признаёте! Пограничники!..
– Позвольте вам возразить, – пропустив мимо ушей очередное оскорбление, продолжал развивать свою, или, точнее, мировоззренческую позицию ошан Келвин. – И для начала прошу Вас ответить на вопрос: кто и когда обозначил или определил границы мышления? Может, то, что сегодня мы считаем границами мышления – всего лишь веха бесконечного пути развития разума? История познания свидетельствует в пользу этого множеством примеров… Взять, например, одного из открывателей закона сохранения энергии – Майера, кончившего жизнь в психиатрической лечебнице.
– Нечего прикрывать свою бездуховность ссылками на гениев…
– Да что её слушать, кэп! – опять вмешался Влад.
Гоппс пронзила Влада гневным испепеляющим взглядом, но её голос, по-прежнему остался невыразительным и спокойным. Разве что в нём звучала насмешка:
– Молчи, несчастная, когда глаголет герой космоса… Да так ли это? Ужель герой, свободный ото всех предрассудков своего времени, познавший раскованность и безграничность мысли… и – передо мной?! Нет. Я точно знаю из своего личного опыта, что ныне глаголет болтун, бахвал и сластолюбец, гипнозом покоряющий доверчивые женские сердца.
У Влада перехватило дыхание от такого бесцеремонного выворачивания наизнанку его утончённой, романтической души. Если б у штурмана было поменьше горячности и самомнения, то тогда от его внимания не укрылись бы изменения произошедшие в комнате. Так Пьер вдруг резко поднял книгу, отгораживаясь ею от остальных ошан, Келвин наклонил голову, тщательно разглядывая свои магнитные ботинки, Андрей странно хрюкнул, прикрывая ладонью нижнюю часть лица, и даже Сказочник, отведя от переполненного негодованием парня взгляд, слегка улыбнулся, будто в ответ на какие-то известные ему одному мысли…
Ничего этого Влад не заметил, но, ощущая вакуум в груди, он судорожно глотнул ртом воздух и… грянула буря:
– Значит, я – болтун, бахвал, ни на что не способный? – донеслись до ушей присутствующих в кают-компании первые раскаты отдалённого грома.
– А кто же ещё?
– Ты думаешь, что ты видела в баре – сеанс гипноза? – первый порыв ветра не обещал ничего хорошего.
– Н-ну, гипноз, иллюзия, фокус, может быть…
– Фокус, – злорадно повторил Влад, закатывая поверх локтя правый рукав рубашки (его штурманская куртка так и лежала на подлокотнике кресла, снятая и забытая им там после, зондирования мозга). – Фокус, – пробормотал он, снедая глазами, в которых полыхал дьявольский огонь, свою руку.