Мертвый разлив
Шрифт:
– Кстати, по-английски “orient” и значит Восток, – неизвестно зачем вставил Вадим. – Но это к слову – продолжай, пожалуйста.
– Однако Бату забыл одну вещь: даже сами китайцы, родоначальники большинства боевых стилей, очень почитали гигантов – как и японцы. А может, не забыл, но просто понаделся на тайное свое оружие.
– Надеюсь, не ядерное?
– Немногим лучше – экстасенсорное. Сам Бату и кое-кто из ближнего его окружения способны, якобы, выбрасывать из себя сгустки энергии, убивающие противника наповал. Черт знает, мистика какая-то!..
– Ну почему обязательно мистика? – возразил Вадим. – Такие случаи зафиксированы.
– Ордынцы стараются не афишировать
– “Дыхание Хаоса”, – пробормотал Вадим. – Я что-то слышал об этом – на досуге надо будет поразмыслить.
– Вот-вот, поразмысли, – подхватил Брон. – А заодно подыщи защиту – тогда я с чистой совестью объявлю и этот путь тупиковым. Тем более, во всем ином ордынцы консервативны: только и стараются, что поточней скопировать древних татар, – конечно, в меру своего знания истории. Жесткая пирамида сверху донизу, что при Советах звалось “централизмом”. Предельное пренебрежение человечьими жизнями, включая собственные, но особенно – чужими.
– Как насчет религии?
– Здесь спектр широкий, как ни странно. То ли стараются привлечь под свою крышу всех, от мусульман до буддистов, то ли еще не определились – говорю же, историю плохо знают! Хотя бы со мной консультировались.
– Хорошо, – сказал Вадим. – Кто остался?
– Шершни, – Брон ухмыльнулся. – Те, кто гонял вас сегодня. Самые загадочные из всех. Где базируются, из кого состоят, кто во главе – ничего не известно. Удивительно, что сегодня они появились так рано, – обычно до заката про них не слышно. Возникают из ниоткуда, пропадают в никуда, еще до рассвета. Главный товар: “химия”, – но пробавляются также контрабандой, из-за чего мы с ними грыземся. Впрочем, не сильно: за рамки они редко выходят, я тоже волну не гоню – сам знаешь, к чему приводит эскалация насилия. Так, цапаемся помаленьку. Тебе интересны Шершни?
– Даже очень.
– Мне тоже. Чем-то они меня беспокоят и куда побольше других. Вот вернешься из рейда – займешься, создам все условия. А сейчас, – Брон лучезарно улыбнулся и развел громадные руки, – извини, дружочек, дела! Завтра позвоню, назначу место и время.
Приобняв Вадима за плечи, князь проводил его через всю притихшую приемную и даже не поленился лично распорядиться насчет транспорта, дабы у гостя не возникло осложнений, – во какой почет!
С комфортом катясь через лес, рядом с молчаливым провожатым, Вадим тихонько хмыкал, вспоминая эту демонстрацию и свое удовольствие от вида крутарских физиономий, озадаченных и заинтригованных. Вообще, Брон – молодец, умеет подать себя и расставить по местам прочих. Может, и вправду есть такое призвание: правитель? Собственно, Брону даже не требовалось притворяться – просто к каждому он поворачивался одной из многих своих граней. Требуется вам, скажем, сановье величие – получите на всю катушку!.. Нет, такое надо уметь – мне-то лучше и не пробовать.
Провожатый высадил Вадима на тихой окраине, недалеко от родного его района, и дальше он побежал легкой рысью, выполняя вечерний моцион. Эти места Вадим тоже изучил неплохо и потому “пилил” напрямик, через дворы, переулочки, пустыри, ныряя в заборные проломы, прыгая через кусты. Но еще задолго до жилых домов ощутил впереди, прямо на пути, шестерку раззадоренных сознаний, а затем услышал странные глухие звуки, перемежаемые басистыми рыками, будто это грызлись здоровенные псы. Неслышно приблизившись к изгороди, Вадим заглянул в дыру и оцепенел в изумлении: такого он еще не видал.
Пара “химичей“, мосластых двухметровых
Полагалось бы блюстителям посочувствовать, но это оказалось свыше Вадимовых сил. Пожалуй, ближе он был к злорадству. Слаб человек, слаб – увы. Как там насчет постов и молитв? Говорят, помогает.
Не дожидаясь развязки, Вадим отступил и заспешил в обход – тем более, время поджимало. Однако далеко отойти не успел, почти сразу наткнувшись на новую сцену, тоже заметив ее издалека.
3. За прекрасных дам!На первый взгляд картинка казалась идиллической – во всяком случае, куда пристойней предыдущей. Обширный захламленный двор, густо поросший сорняком, пересекали двое: опрятно одетая женщина и девочка лет десяти в замызганной униформе. Женщина еще не была старой, а выглядела даже привлекательно: ладная, налитая, крутобедрая. Хотя смахивала на общагскую вахтершу Вадима, точно младшая сестра, и все ухватки выдавали в ней закоренелую старожилку. Обращалась она к ребенку с умильной ласковостью, словно к дочурке, – при том, что Вадим не ощущал между ними родства. Дама крепко держала девочку за руку, но та и не пробовала вырваться, робея от здешнего запустения. Судя по всему, она сбежала из ближнего питомника и теперь пробиралась домой через пустыри, чтобы не попасться на глаза блюстителям, – а женщина, видимо, вызвалась ее проводить. Странная услужливость, учитывая, что старожилы и с собственным потомством обычно обходятся без сантиментов.
Заинтересовавшись, Вадим двинулся следом, соблюдая немалую дистанцию. Черт знает, что он заподозрил, однако предчувствия не показались радужными. Далеко идти не пришлось: вскоре мадам подвела девочку к старому, еще прочному зданию в три этажа и почти затащила в единственный подъезд, продолжая сладко увещевать. Пока все оставалось в рамках, и Вадим позволил им подняться на самый верх, сам проделав то же снаружи, благо на стене хватало удобных балкончиков. Он уже определил тут обжитые помещения, чьи окна густо затягивал плющ: наверно, для маскировки. Но тем проще в них подглядывать, притаившись на балконе.
Квартирка была скромной, однако обставлена тщательно и любовно, даже со вкусом. Чистота в комнате казалась стерильной, а перед входом гостей встречал щекастый парень тридцати с небольшим лет и таких обтекаемых очертаний, что смахивал на свежевымытого боровчика, вдобавок выряженного не без щегольства. Еще он до изумления походил на эту сердобольную даму – вплоть до сложения и мимики, что в мужчине смотрелось странно. И даже годами уступал ей не много, хотя наверняка являлся дамочке сыном, – будто та обзавелась потомством, еще толком не выбравшись из детства. Во сколько же она начала?
– Господи, маменька, – капризно посетовал боровчик, – сколько раз говорено: выбирай полных! На что мне такое, господи?
Однако сноровисто раздел зацепеневшую девочку догола и прикрутил ремнями к скрипучему стулу, предусмотрительно помещенному в проржавелое корыто. Вадим изготовился было прыгать, но парень только залепил добыче рот приготовленным пластырем и отступил, озирая ее со всех сторон. Босые и пухлые его ступни переступали по ковру почти бесшумно, избегая линолеума, будто он не привык ходить по жесткому.