Мертвый сезон в агентстве 'Глория'

Незнанский Фридрих Евсеевич

– Все абсолютно верно, – улыбнулся Кротов. – Ее зовут Инна Александровна Полонская. Моя законная жена.

– Вот как! – удивился Бояров. – А… вы, простите, кем же при ней? Мужем?

– Вы напомнили смешной анекдот. «А что же он днем делает?» Нет, я еще не исполнительный директор.

– У вас специальное образование? – продолжал с непонятной целью допытываться Бояров.

– Даже два: юридическое и археологическое. В смысле историческое.

– Увы, а у меня всего лишь военное…

– Бросьте, Николай

Андреевич! Кто же вас не знает! Вы самородок. Видно, пошли в породу предков вашей жены. И они ведь не сразу стали графами.

– А ведь уел! – обрадовался Бояров. – Слышишь, женушка? Уел нас с тобой гость дорогой! За это надо немедленно выпить!… – Махнув рюмку, Бояров тут же вернулся к прерванной теме: – А насчет того, что кто-то наелся и персональный замок на одной отдельно взятой горе требует, так это, Алексей Петрович, не совсем так. Тут отчасти и строители виноваты, и отсутствие необходимых коммуникаций, и скученность строительства, и многое другое. А вот если возводить удобные и красивые поселки не по колхозным бывшим полям, а вдоль Москвы-реки, на Николиной Горе, в Петрове-Дальнем, то есть поближе к сильным мира сего, охотников много найдется.

– У нас и такая возможность не исключена, – просто ответил Кротов, как бы ставя точку.

Бояров с интересом посмотрел на него, но промолчал и, лишь прощаясь, в холле, протянул свою визитную карточку.

– Вы меня заинтересовали своими возможностями, Алексей Петрович. И я был бы вам очень признателен, если бы вы нашли для меня свободную минутку для разговора по данной теме.

– У нас есть несколько неясностей в деталях, но, как только вопрос прояснится окончательно, немедленно позвоню вам. Кстати, ваш интерес распространяется на что-то сугубо личное или это вообще?

– Первое, Алексей Петрович. И уж, пожалуйста, без шести соток.

– Понял вас, – улыбнулся Кротов. – Примерно так на пятьдесят – семьдесят?

– Я скажу другое: выгорит дело, организую вам такую клиентуру – пальчики оближете!… Ну, всего доброго. Куда прикажете вас доставить?

– Благодарю, мы сами.

Покинув гостеприимный особняк, троица неторопливо двинула в сторону Пречистенки.

– Ну, Филя, что скажешь? – спросил Голованов.

– Я сыт, пьян и нос в табаке. И женщина славная.

– Как, Алексей? – Голованов повернулся к Кротову.

– Все путем, мужики.

– Нет, – вздохнул Сева, – хуже нет, когда отсутствует конкретно поставленная задача…

– Успокойся, мы свою задачу даже перевыполнили! – Кротов оглянулся и добавил: – Придет время, я вам все объясню. А пока молчок!

Обогнав их, к тротуару прижалась черная «Волга». Открылась правая дверца. И знакомый голос Вячеслава Ивановича Грязнова произнес:

– Садитесь, граждане хулиганы, разбойники и драчуны! Подвезу…

В особняке на Пречистенке между супругами в ту ночь состоялся разговор, которого,

пожалуй, у них не случалось за всю совместную жизнь.

Елена Юрьевна не имела привычки лезть в дела мужа, но в последнее время стала намекать, что ему было бы не худо поделиться с нею своими заботами. Она чувствовала, что у мужа дела пошли не очень ладно. Николай Андреевич стал приезжать домой под хмельком, чего раньше почти не случалось, бывал раздражительным и злым, неразговорчивым и скрытным. Елена Юрьевна, привыкшая видеть мужа решительным и уверенным, забеспокоилась.

Вот и в этот раз, войдя в кабинет мужа, она застала его с рюмкой водки в руке, и это после того, как с гостями было выпито немало. И уже давно пора бы остановиться.

– Не нравишься ты мне в последние дни, Николай.

– Да?… – Он перевел захмелевший взгляд на рюмку, слегка покачивающуюся в руке. – Ладно, последнюю и – баста!

– Пей хоть всю бутылку, – с легкой брезгливостью кивнула она початый флакон «абсолюта», – шло бы на пользу…

– Уговорила, – Бояров опрокинул рюмку и нетвердой рукой потянулся снова к бутылке.

– Что с тобой происходит? – Она села в кресло.

– А что, заметно?

– Для других – не знаю, а я вижу.

Николай Андреевич не спеша, как человек, уже втянувшийся в сам процесс, выпил еще рюмку, сел напротив жены и стал закуривать. Вдруг совершенно трезвыми глазами уставился на нее и сказал:

– Действительно произошло…

– Может, тебе надо душу освободить? Расскажи, будет легче. Я готова тебя выслушать.

– Две недели назад я имел беседу в ФСБ.

– По своей инициативе? Или пригласили?

– Вот именно – или… Ты ведь постоянно просматриваешь журнальчики на английском и французском?

– И что из того?

– Значит, могла видеть на обложке одного из них так называемую диадему Демидовых?

Елена Юрьевна лишь грустно вздохнула. Ее страсть к вещам своих предков была известна всем.

– Ты, вероятно, имеешь в виду убийство исполнительного директора фирмы «Голден» Леонарда Дондероу?

– С умным человеком и поговорить приятно, – без улыбки констатировал Бояров. – Так вот, беседа у нас шла именно об этом убийстве. Точнее, о его причинах.

– Но ты-то тут при чем?!

– Если бы не моя помощь в кавычках, драгоценности Гохрана оставались бы в целости и сохранности.

– Ничего не понимаю!

– К великому моему сожалению, тут все проще простого. Тебе известны мои приятельские отношения с Виталием Пучковым – председателем Гохрана. Но я совсем не был в курсе того, что он сотрудничал с этими жуликами из фирмы «Голден».

– Так, значит, и он жулик?

– Тебя, дорогая, послушать, так кругом одни воры и жулики!

– Что ж удивительного. Девяносто из ста процентов. Ты и сам это знаешь прекрасно. Но не отвлекайся.