Мертвый среди живых
Шрифт:
— Благодарю за объяснение, Робин. Как вы считаете, кто из основных подрядчиков сохранил большую часть крупных объектов в пересмотренном плане?
— «Виктор Дзенски», «Э.Р. Эмпко», — перечисляет она, глядя вверх, чтобы сосредоточиться, и показывая изгиб нежной шеи. — «Пи энд Пи».
— А кто из тех, кто работал по проектам, в дальнейшем поднял цены, и они оказались выше тех, что предусматривались?
— «Дзенски» и «Пи энд Пи». Но мы не передаем им деньги. Система издержки и противовесов распространяется и на нас и предотвращает бесконтрольную
— Разработано довольно хорошо, — говорит Мики, делая пометки.
— Любопытно, — невозмутимо продолжает Воорт. — Вы только что вспомнили несколько компаний, а пережила ли хоть одна новый, надвигающийся раунд сокращений?
— Официально еще никаких новых сокращений нет, — прерывает разговор доктор Олсо, — и я не понимаю, какое это имеет отношение к делу. Мне казалось, что вы интересуетесь тем, что произошло шесть лет назад.
— Нас интересует то, что происходит сегодня.
— Если можно, без протокола…
— Мы не из болтливых.
— Сейчас, в самом разгаре переговоров, которые управление ведет по новейшим способам урезаний, любая утечка информации может стоить нам десятки миллионов долларов.
— Заденет интересы торгующихся сторон — вы это хотите сказать, — говорит Воорт.
— Я просто не могу понять, как переговоры, о которых и речи не было шесть лет назад, могут быть связаны с бывшим учителем.
— Ну, если там есть мошенничество, мы сможем его раскрыть и раскрутить до момента, когда все началось. Позвольте уж нам судить.
Председатель удрученно качает головой:
— Хотел бы я быть не связанным в данном отношении. Мне хочется помочь, но я должен помнить о детях. Не знаю, как там все происходит при обеспечении соблюдения законности, но в образовании не следует объявлять новости раньше времени, если не хочешь неприятностей.
— Да и у нас то же самое, — соглашается Воорт. — Но мы не проговоримся.
— К несчастью, утечка всегда начинается с доверия. Откровенно говоря, я слежу за историей с Уэнделлом по выпускам новостей, и, по моему разумению, все это вышло из-за вашего промаха, мистер Воорт, а не из-за какой-то нашей ошибки.
— А мне сдается, что компания, с которой вы сейчас ведете переговоры, одна из названных Робин. Сэр, у нас есть свидетельства, что кто-то крутится вокруг ваших проектов и логической точкой отсчета являются люди, которые сделали на этом большие деньги. Я пока никого не обвиняю. Но неужели вы и дальше намерены покрывать их?
Звонок по «горячей линии» Воорта.
У председателя жалкий вид.
— Мне надо переговорить об этом с мэром, — произносит он. — Через час смогу дать вам ответ, но до этой беседы хотелось бы узнать, как все это соотносится.
— Мы не можем позволить себе потерять час.
— А я могу.
20.23.
— Хорошо смотришься по телевизору, — говорит Камилла по сотовому. — Если тебя уволят, есть перспективы в Эн-би-си.
— Что ты откопала? — спрашивает он, оценив ее легкий тон.
— Знаешь,
Воорт стоит в пустом коридоре, за дверьми театрального офиса. Уборщики чистят пылесосом ковер, вытряхивают урны. Мики все еще говорит с доктором Олсо и Робин, пытаясь убедить их открыться.
— Камилла, да скажи же, что ты обнаружила.
— Твои кузены раздобыли в «Тюдор, Тюдор энд Люкс» списки клиентов, о которых мы не знали. Юристы для разнообразия пошли на сотрудничество. А еще партнер, который осуществлял работу, умер от рака несколько лет назад. Его звали Кричтон.
— А клиенты?
— «Пелхэм-шиппинг», «Эксесс компьютерс». «Пи энд Пи констракшн».
— Любимая, — произносит Воорт, пульс у него учащается. — Может быть, это возможность остановить его, спасти людей.
— Неповторимый, — отзывается Камилла. — Но постой. «Пи энд Пи» подняла шум, потому что «Таужит» попробовала сделать шоу из строительного мошенничества и федеральных контрактов несколько лет назад. Я позвонила своей старой дублерше, Сьюзен Митчелл, и оказалась права. В девяностые «Пи энд Пи» вела несколько крупных объектов. Я проследила связи Филиппа Халла с «Пи энд Пи». Ничего. С Габриэль Вьера тоже ничего.
— «Пи энд Пи» признали виновной в мошенничестве? — В голове у Воорта затикало.
— Одни голословные заявления. Взятки инспекторам. Отпугивание конкурентов. Но ни единого доказательства.
— Кто вел расследование?
— Юстиция. Федеральное управление жилищного строительства. Ну еще мы, телевидение. Сьюзен сбросила мне файл по мейлу. Можно было бы начать судебный процесс, если его использовать. Он сейчас передо мной на экране.
— Любую награду, какую захочешь, милая.
— Любую?
— Только не проси, чтобы Джулия уехала.
Вздох.
— «Пи энд Пи» принадлежала отцу и сыну, пока Роберт-старший не покончил с собой в девяносто шестом в Ривердейле, в возрасте шестидесяти одного года. Очевидно, неплохое здоровье. Он завел «лексус» и слушал по радио Аймуса, пока его не занесло. Никакой предсмертной записки.
— Это шоу могло любого довести до самоубийства, — говорит Воорт и повторяет: — Ривердейл… — вспоминая папку с таким же названием, которую Уэнделл оставил в своей квартире. — Камилла, кто принял компанию?
— Роберт-младший занялся после этого стройками на Манхэттене, вступил в эксклюзивные городские клубы. Обзавелся влиятельными друзьями. Поддерживал деньгами благотворительные общества и всяких кандидатов. За пару лет компания выигрывает контракты в даунтауне, но, как и в Бронксе, их проекты всегда отмечены запредельной стоимостью и проблемами с законом, которые решал наш знакомец, ныне покойный юрист Кричтон. Судьи самоустраняются от судебных разбирательств. Конкуренты перестали бороться с «Пи энд Пи» из-за цен на выполнение подрядов. Одно из дел все-таки дошло до суда, и истец возмущался по поводу судебных издержек.