Мертвый
Шрифт:
Однажды придя к такому странному выводу, он к нему больше не возвращался и даже не вспоминал, но не потому, что посчитал его глупым, а потому что смирился с ним, принял к сведению и решил больше этим вопросом не заморачиваться. Была мысль наведаться к психиатру по освобождении, но Артем ее сразу же отверг. Психиатрии в СССР боялись не меньше, чем тюрьмы. И многие тертые жизнью зеки, поставленные перед выбором: срок в тюрьме или принудительное лечение в психушке, не колеблясь, выбирали первое. Зона, конечно, не сахар, но там хотя бы в своем уме останешься. А вот после «лечения» в спецотделении психбольницы нормальными людьми уже не возвращаются.
Однако на характер Артема, на его чувства и его поведение этот вывод оказал большое влияние. Он и правда очень сильно изменился, друзья на воле
Отчасти все они были правы в своих опасениях, ведь слава безбашенного урки уверенно пошла за ним еще с тюрьмы, когда он чуть не придушил ночью авторитетного смотрящего за хатой, решившего однажды сдуру поучить его жизни. Еле оттащили тогда всей толпой. Но Артем, которого держали сразу несколько человек, упорно не отводил взгляда от опасного даже с виду, фигурой походящего на гориллу, смотрящего. До тех пор, пока тот явственно не рассмотрел в его зрачках темный провал кладбищенской могилы – своей собственной могилы. А рассмотрев, отмотавший не один срок и до этого твердо державший хату в своем кулаке, смотрящий, наплевав на весь годами нарабатываемый авторитет, решил, что жизнь дороже, и сломился из камеры. Авторитета он, конечно, лишился навсегда, перейдя из касты блатных в касту простых мужиков, но мысль о том, что хотя бы остался жив, примиряла его с этим прискорбным фактом. В том, что он той ночью реально стоял на краю собственной могилы, его не смог бы разубедить никто. Да он и не рассказывал никому об этом. Есть вещи, о которых лучше молчать.
Когда прибыли на зону, местные блатные попытались по понятиям спросить с Артема за тот случай в тюрьме. И то, что сделал в ответ Артем, превратилось в легенду, разошедшуюся с этапами по тюрьмам и зонам всего Союза. Не отвечая на предъяву, он сначала одним резким движением вырвал железный прут, накрепко приваренный к забору локалки (сам не понял, как получилось, мозг словно отключился, и работали только самые дремучие инстинкты). А потом эти прутом изметелил восемь человек блатной команды так, что всех восьмерых с многочисленными переломами всего, что можно сломать в теле человека, на следующий день увезли в больничку. Причем, Артем сделал это так быстро и ловко, что никто из них не успел и кулаком махнуть в ответку. Как менты потом ни бегали, как кум 19 ни напрягал свою агентуру, свидетелей этой драки не нашлось. А сами потерпевшие, его, конечно, не сдали, поскольку для блатных это западло, но твердо между собой решили, вернувшись, прирезать наглеца. Да и выхода у них, честно говоря, не имелось, это была единственная для них возможность реабилитироваться в глазах воровского сообщества и восстановить собственный авторитет. И через пару месяцев, когда они этапом вернулись с больнички в зону, кто-то из них намекнул Артему, что ему теперь не жить – дескать, пусть ходит и оглядывается. Этой же ночью вся восьмерка была вновь избита до полусмерти, так что утром их снова отправили в больничку. Трое из восьмерых остались инвалидами на всю жизнь. Кто это сделал, понимали все, но у администрации не было ни единого факта доказательств, свидетелей опять не нашлось, потерпевшие, скрипя зубами, молчали, а Артема никто на месте преступления не видел. Или изо всех сил постарался забыть, что видел.
19
Кум (феня) – начальник оперативной части колонии.
Когда бедолаг опять вернули к месту постоянной отсидки, Артем на глазах у всех и не стесняясь даже местных ментов, находившихся рядом и всё слышавших, подошел к только что заведенному в зону
– Если кто-то что-то так и не понял, у того следующий этап будет на кладбище. Это мое последнее предупреждение.
И спокойно ушел, ни на кого не глядя. С тех пор его боялись все, даже менты старались не задирать без серьезного повода, а блатные признали своим, особенно после того, как выяснилось, что он еще и серьезный шпилевой 20 , исправно отстегивающий долю от выручки на общак. Так всем казалось спокойнее.
20
Шпилевой (феня) – карточный игрок.
Глава 11
Степановна только что помыла посуду после ужина, и уже мысленно вытягивая уставшие ноги в своей постели и ни о чем другом не мечтая, вдруг оказалась в знакомом коридоре перед белой дверью с ручкой. Знаменитая дверь Управляющего с колокольчиком сбоку! Эта дверь была очень хорошо знакома всем, работающим в Дыре. Не привыкшая к глубокому анализу повариха, отойдя от первой оторопи, почти с благоговением вытерла старенькие рабочие туфли о лежащий возле двери коврик и осторожно дернула за шнурок. Раздалось глубокое «бу-уммм», совершенно не соответствующее несерьезному виду небольшого колокольчика, и в голове ее раздался мягкий голос:
– Войдите!
Степановна подивилась этакой невидали – голос прямо в голове у нее говорит! Ей стало совсем боязно, но все же она взялась за ручку и потянула дверь. Однако за порог вступила уже не она, а душа Артема Дмитриева, во всей своей обезличенной наготе.
– Ну, здравствуй, Артем! – радушно улыбнулся Управляющий. – Рад тебя видеть. Проходи, присаживайся.
– А-а-а, – оглядел себя Артем, – куда тело-то делось? Ой, извините, здравствуйте.
Управляющий мягко рассмеялся и ответил:
– Привык к нему, да? Не переживай, оно на складе. А, может, даже уже выдается очередной душе – кому-то надо обеды варить. Ты проходи, проходи, присаживайся.
Артем, находясь в эфирном подобии тела, прошел по мягкому с виду ковру, не чувствуя совершенно ничего. Вновь лишенная тела душа не имела ни нервных окончаний, ни органов чувств. Он сел напротив Управляющего и уставился на него, в очередной раз подивившись тому, что сиденье его держит и он сквозь него не проваливается. Странно все же здесь все устроено! А Абид тем временем открыл папку с его делом, визуально смотрящуюся как обычная дешевая картонная с завязками канцелярская папка.
– Итак, Артем, по местному времени Дыры прошло три месяца с нашей последней встречи. И, согласно договоренности, пришло время для тебя сменить служение. Так, что у нас свободно на сегодня? Ага! Значит, поработаешь ты у нас на этот раз, для разнообразия, – Управляющий хохотнул, – без тела, призраком встречи. Работа простая – будешь встречать души умерших и направлять их к двери в Центр реабилитации безбожников, то есть – в Дыру.
– А тело? – спросил Артем, уже зная ответ.
– Какое тело у призрака? – удивился Абид. – Так, видимость одна. Так что будешь отрабатывать в своем душевном виде. А уж кого там лишенные тела души увидят в раскрытой двери, зависит исключительно от ситуации. Это будет кто-то, кого они не испугаются. Так решили психологи там, – он ткнул пальцем в потолок, очевидно намекая то ли на Самого Бога, то ли на некую Небесную канцелярию, принимающую подобные решения.
– А я? – не понял Артем.
– А что ты? Ты будешь пребывать в отстойнике, а как подойдет твоя очередь (ты ведь не один у нас, народ помирает постоянно, поэтому призраков встречи, как и дверей в Дыру, много) окажешься в нужном месте, откроешь дверь и позовешь новопреставленную душу к нам. Собственно, в этом вся твоя работа и заключается. Когда дверь, отделяющая душу от мира, закроется, ты свободен и отдыхаешь в отстойнике. Там уже новенькая без тебя придет к дознавателю. Ну, ты и сам это помнишь. И так будешь работать три месяца по внутреннему времени Дыры, а для тебя без тела это вообще нисколько объективного времени не займет. Всё понял?