Мерзавец и Маргарита
Шрифт:
– Готова? – спрашивает меня Лев, и я киваю. – Не могу больше ждать!
Готова на что?
– Нет, подожди, – я хочу оттолкнуть мужчину, выбраться из этого капкана, но тела своего не чувствую.
Я словно заледенела от мороза. Кожа потеряла чувствительность – не чувствую костей и мышц, но вспышку боли я ощущаю.
– Узенькая, разрабатывать, и разрабатывать, – стонет Лёва, снова целуя меня, и заглушая мой стон боли. Снова кусает за нижнюю губу, и говорит, задыхаясь: – Сама виновата, что таблеток напилась! Сухая – не возбудить, так что терпи, потом легче
Киваю, и закрываю глаза.
Терплю его судорожные движения на мне, его дыхание – не опаляющее, а замораживающее мою кожу, терплю его руки, сжимающие мою грудь, и дергающие соски. Боль притупляется – Лёва не обманул.
Терпение – это главное, и терпеть я умею!
ГЛАВА 10
— Ну вот, и стоило бояться?
Лёва, наконец, утомляется. Оставляет в покое мое тело, и ложится рядом. Сколько все это продолжалось – не знаю, я то отключалась, то приходила в себя. Но утром мужчине захотелось продолжения, а я не знала, как ему отказать.
Потому и не стала отталкивать – не девственница ведь, да и сама согласилась вроде.
Вот только, почему такое чувство, будто меня изнасиловали? Вытолкать бы его из своей квартиры, сжечь это постельное белье, и ту одежду, которую Лев снял с меня, встать под горячий душ, и расплакаться. Тереть себя жесткой щеткой, смывая память о прикосновениях его рук…
— Поцелуй меня, — повелительно приказывает Лев, будто понимая, что мысли мои сейчас не так ласковы.
И я целую. Склоняюсь над мужчиной, и послушно прижимаюсь своими губами к его. И сквозь полуприкрытые ресницы рассматриваю его: а ведь он красив! Темные волосы при свете дня отдают краснотой, необычные льдисто серые глаза обведены темной, будто глянцевой каемкой. Высокий, статный, умный… так почему же я ничего к нему не чувствую?
Может, со временем. Лёва ведь прав – слишком долго я закрывалась от мира, не подпускала к себе мужчин, и это могло продолжаться до бесконечности! Так что, наверное, хорошо, что он сделал этот выбор за меня.
— Мне пора, — вздыхает Лёва, и поднимается с кровати. – Прости, Рита, но эти два дня я обязан провести с сыном!
С… сыном?
— У тебя есть ребенок? – хрипло спрашиваю я, и прокашливаюсь. – Ты женат?
— Нет, глупышка, — смеется он, одеваясь. – Дети не только в браке рождаются, хотя Наташа для того и залетела, чтобы меня окольцевать, но я ведь не идиот! С сыном время провожу, алименты плачу, и будет с нее!
Прячу свою наготу в плед, считая секунды до того времени, когда останусь одна. Скорее бы он ушел уже!
— Как зовут твоего сына?
— Иван, — морщится Лёва. – Идиотское имя! Я говорил, что против того, чтобы моего сына Иванушкой-дурачком называли, но Наташа решила мне насолить! Специально именно это имя выбрала!
— А мне нравится имя Иван, — пожимаю я плечами. – И сейчас оно не такое уж распространенное – все больше Даниэли и Рафаэли, а ребенка-Ваню или Колю не найдешь!
— У тебя плохой вкус, но это поправимо, — Лёва резко склоняется надо мной, и я непроизвольно шарахаюсь от
По-моему, поцелуев было более чем достаточно!
Всего лишь пять минут, и я остаюсь в долгожданном одиночестве. Как же оно прекрасно! Как и мечтала, встаю под горячий душ, и тру себя до красноты жесткой массажной щеткой. Смываю следы этой неприятной ночи, и выключаю воду лишь тогда, когда понимаю, что скоро начну сдирать с себя кожу.
Встаю напротив большого зеркала, и рассматриваю себя: и что Лев нашел во мне такого привлекательного? Три года назад я была красива: грудь второго размера, крутые бедра при тонкой талии, блестящие волосы, а сейчас…
Плоская, кости торчат. Грудь у меня лишь немногим больше, чем у самого Лёвы, волосы выглядят опрятно лишь благодаря усилиям Марины – и то, блеска в них не осталось.
Уродка.
Высушиваю свои тусклые волосы феном, и следую своему плану: стаскиваю с кровати постельное белье. Загружаю стиральную машинку, и понимаю – порошок закончился. Вообще все закончилось: ни еды, ни коньяка, мною любимого, ни бытовой химии.
— Значит, в магазин, — говорю я сама себе, жалея о том, что придется покинуть безопасную квартиру. – Или нет? Я не голодна, да и запасы чистого белья и одежды у меня есть! Зачем мне куда-то выходить?
Но выходить надо! Дмитрий – мой бывший терапевт – так и говорил: «Понемногу двигайся вперед, а когда чувствуешь, что на грани – делай шаг назад, и замирай. Не прячься от мира, но и не ломай себя. Просто старайся!»
— Нужно выйти, да, — решаю я, и хватаю сумку.
Закупаюсь, кажется, на месяц вперед: консервы, масло, коньяк, пятикилограммовый пакет порошка, овощи… и только расфасовав все покупки по пакетам понимаю – не дотащу.
— Девушка-красавица, вам помочь? – подмигивает мне нагловатый парень, и я качаю головой.
Справлюсь!
Еле выхожу из гипермаркета, надеясь, что руки мои не оторвутся. Сейчас передохну, и пойду домой – всего лишь пятьсот метров пройти.
Вдруг дорогая, блестящая, черная иномарка резко сворачивает к гипермаркету, перестраиваясь с полосы на полосу. Визжит колесами, останавливаясь, и из Ауди выходит черноволосый мужчина.
До боли знакомый мужчина.
— Марго? – спрашивает Давид, оглядывая меня с ног до головы. – Ты? Марго!
— Вы обознались, — отвечаю я, и медленно иду по дороге, мечтая избавиться от шести тяжеленных пакетов, мешающих мне убежать.
ГЛАВА 11
— Постой, Марго, — Давид преграждает мне дорогу. Рассматривает жадно, а мне хочется исчезнуть.
Нужно было дома сидеть – как знала, что что-то произойдет, и вот – «сюрприз».
Он стоит напротив меня, возвышается горой – такой же красивый, как раньше… нет, еще красивее стал! Мужественнее: заматерел, мышцами оброс, как броней.
Жаль, что у меня нет брони. Или панциря, в который можно спрятаться от этого жестокого мира.
— Давид, оставь меня, — тихо произношу я, глядя ему в глаза. – Эта встреча для меня неприятна…