Мерзавец на выданье
Шрифт:
Елизавета приехала и нашла жениха в крайне возбужденном состоянии: флегма Круглов метался по кабинету, словно тигр по клетке.
— Мне кажется, — нервно дергая щекой, сказал он, — твоя подруга, ну, эта, твоя застенчивая Валерия, решительно бьет под меня клинья и ставит капканы.
Елизавета не удивилась.
— Правильно, — сказала она. — Ты высокий сильный уверенный в себе брюнет. Она всю жизнь о таком мечтала, так что же ей делать прикажешь?
Круглов остолбенел.
— И об этом говоришь мне ты? — закричал
— Но это правда, — невозмутимо подтвердила Елизавета. — Ты брюнет, высокий и знаменитый. Для Лерки просто лакомый кусок.
Круглов был польщен, но встревожен.
— Правда? — спросил он и нервно заржал: — Га-га! И как мне прикажешь быть?
— В каком смысле?
— Эта Лера твоя слишком настойчива. Лисавет, что ты мне посоветуешь?
— Поступай как знаешь, — отмахнулась она.
Круглов никогда не знал как поступать. Он взорвался:
— Ты хоть понимаешь, ЧТО час назад между нами было?
— Между вами? — Елизавета выдержала паузу и спокойно сказала: — Думаю, ничего.
— Ничего? Тогда ты заблуждаешься!
— Нет, — усмехнулась она, — не заблуждаюсь. Между вами не было ничего. Абсолютно. Даже трусов. Думаю, вы были «ню» — совершенно голые.
— Уфф! — облегченно вздохнул Круглов. — Слава богу, до «ню» не дошло. Пока не дошло. Мы были в одежде, я всего лишь слегка ее целовал. Случайно.
Елизавета его поддержала:
— Конечно случайно, иначе подумать я не могла. У тебя все происходит случайно. Только этим могу объяснить я твои успехи.
Круглов не слушал ее, он толковал о своем:
— Поцелуй был случайным, но теперь не знаю, что делать. Ведь завтра она будет снова мимо дома моего случайно, черт возьми! проходить. Теперь хоть за сигаретами, ешкин кот, не ходи, — выругался он и зло сплюнул.
— Покупай сигареты впрок, — посоветовала Елизавета и подумала: «Научила, дура, на свою голову. Вижу, здорово Лерка за моего идиота взялась. Эх, бедная она моя, бедная!»
— Не могу покупать впрок, — пожаловался Круглов. — Выкурю столько, сколько куплю. Не вредить же здоровью из-за этой Валерии.
Елизавета рассердилась.
— Слушай, беспомощная личность! — закричала она. — Мужик ты или не мужик?! К тебе тянется красивая баба, а ты не знаешь что делать?
Круглов был потрясен.
— Лисавет, это что же, — пролепетал он, — ты мне сама, что ли, советуешь?
— Не советую, а всего лишь напоминаю о том, что ты мужчина.
И вот тут-то он вышел из берегов и заорал:
— Лисавет, позволь, это в конце концов обидно! Это в конце концов равнодушие!
Елизавета невозмутимо возразила:
— Не равнодушие, а забота.
— Забота? За какого дурня ты держишь меня?!
Она закатила глаза и всплеснула руками:
— Дорогой, неужели это вся благодарность?
— За что? — поразился Круглов. — За то, что ты хочешь любому уроду сбагрить меня?
Елизавета
— Вот она, благодарность, — трагично сказала она. — Благодарность за то, что я тебя понимаю, ценю и согласна на лю-бы-е самопожертвования!
— О чем ты? — растерялся Круглов.
— Я, как умная женщина, знаю, что любой писатель скиснет без новых впечатлений. Я занята, а ты нуждаешься в энергии. Ты же талант!
— Думаешь?
— Даже гений! — с патетикой заявила Елизавета и тут же деловито пояснила: — Должен же кто-то тебя зарядить. Я не против, если это будет Валерия. Она моя подруга, и хорошо уже то, что я точно знаю: от нее ничего не подцепишь.
Круглов возмущенно фыркнул, а Елизавета заверила:
— В любви это самое важное в наше время. Ты забыл, в мире свирепствует СПИД, — напомнила она.
Круглов тоже напомнил:
— Я не забыл. Я о СПИДе пишу.
— Вот и прекрасно, — одобрила Елизавета. — Пиши. У тебя это очень хорошо получается. По этой причине Валерия самая подходящая кандидатура. Так что не кобенься, не рефлексируй, а отдайся здоровым инстинктам. Уж они-то не подведут.
— То есть? — окончательно растерялся Круглов.
— То и есть: организм лучше знает, что ему нужно!
— А ты?
— А я знаю, чего хочет твой организм, и, как умная женщина, перетерплю, — с пафосом сообщила Елизавета и закручинилась: — Мы, бабы, собственницы, но я понимаю, что нельзя идти на поводу у своего эгоизма. Ты творец и находишься в обществе на особенном положении. К тебе не подходят обычные мерки…
До Круглова дошло наконец — он сомлел.
— Лисавет, ты свята-ая, — опускаясь на колени и целуя тонкие руки невесты, восторженно выдохнул он.
Гладя Круглова по голове, Елизавета с ним согласилась:
— Я святая, и то хорошо, что ты это понял. Я же чувства твои понимаю. Вижу тебя насквозь: душой ты никогда мне не изменишь. Душой ты святой.
— Никогда! — пылко заверил Круглов. — Душой я святой! Ты у меня единственная!
— Вот и чудесно, — нежно улыбнулась Елизавета. — А тело у всех грешное. Так что не будь смешным и скорей переспи с Валерией, раз уж послала ее судьба.
— Да-а, пожалуй следует этим воспользоваться, — задумчиво согласился Круглов, поднимаясь с колен. — Но, Лисавет, надеюсь, ты понимаешь: как честный человек я обязан девицу предупредить, что впоследствии никак не могу жениться.
Со всей серьезностью Елизавета ответила:
— Разумеется, дорогой. Ты не способен на бесчестный поступок.
Этой же ночью Валерия была Кругловым приглашена на чтение новых отрывков романа. После пылких поцелуев, уложив ее на кровать и торопливо расстегивая кофточку, Круглов признался: