Мерзость

Симмонс Дэн

Привязав страховочную веревку к грибовидному столбу и положив два ледоруба на кромку карниза, чтобы веревки не прорезали снег и лед, мы с Диконом — Пасанг держал еще две веревки с навязанными на них узлами и петлями лассо, — мы медленно опустили Жан-Клода с края глубокой пропасти. Нашими глазами была Реджи.

— Вот так… медленно… хорошо… хорошо… медленно… хорошо… теперь он футах в пятнадцати выше выступа и тел… хорошо… медленно… стоп… нет, еще немного… есть!

Хорошо, что я не видел своего французского друга, болтающегося под нами на высоте десяти

этажей рядом с похожей на гнилой зуб скалой с перекинутой через нее старой потрепанной веревкой толщиной в три восьмых дюйма, гнилые хлопковые волокна которой держали два мертвых тела, медленно поворачивавшихся на неослабевающем ветру.

— Он подает знак, что хочет сначала привязать Персиваля, — сказала Реджи. — Просит спустить ему около шести футов второй веревки.

Пасанг бесстрашно подошел к самому краю скального выступа, остановился рядом с Реджи и спустил веревку, необходимую для того, чтобы привязать тело. Затем спокойно вернулся назад и передал конец мне. Наш план был таков: Дикон продолжит страховать Же-Ка, я начну поднимать тело Бромли, как только Жан-Клод освободит его от старой веревки, а Пасанг втащит наверх труп Майера, как только тот будет закреплен. Если его вообще удастся закрепить.

Но сначала Жан-Клоду нужно накинуть дополнительные веревки через голову и плечи каждого тела, затянуть петли и надежно закрепить под мышками.

— Жан-Клод уперся ногами в выступ и наклонился почти горизонтально, чтобы подтянуть тело Перси, — сообщила Реджи.

От одних лишь этих слов мне стало немного не по себе. В этой экспедиции мы научились доверять «волшебной веревке Дикона» — в основном из-за тяжелых грузов, которые поднимали с ее помощью на «велосипеде»-подъемнике Жан-Клода, — но до сих пор от нее еще полностью не зависела жизнь человека, как теперь зависела жизнь Же-Ка. Мы, четверо альпинистов — включая Реджи (но не Пасанга, у которого, похоже, был природный дар), — принадлежали эпохе, когда при серьезной нагрузке или сильном рывке веревки чаще рвались, чем оставались целыми.

— Наклоняется ниже… — Реджи обращалась ко мне, потому что я стоял справа от Дикона и стравливал первую из 100-футовых веревок с навязанным на конце лассо, которую дал мне Пасанг. — Хорошо, он на месте… еще четыре или пять дюймов, пожалуйста, Джейк… так, он пытается надеть петлю на голову Перси и пропустить под мышками… руки Перси не двигаются.

— Трупное окоченение? — прошептал я Пасангу, который стоял рядом со второй длинной веревкой в руках.

— Нет, это было больше года назад. — Пасанг говорил тихо, чтобы из-за ветра Реджи не могла его слышать. — Просто лорд Персиваль давно уже превратился в ледышку.

— Понятно. — Я уже пожалел, что спросил.

— Он накинул петлю, но никак не может затянуть скользящий узел, — сообщила Реджи.

Краем глаза я видел покрытое потом лицо Дикона. Страховочная веревка Жан-Клода была привязана к грибовидному камню, но все усилие приходилось на плечо и талию Дикона. Он снял все варежки, оставив на руках только тонкие шелковые перчатки, и теперь я видел, как сквозь шелк

проступает кровь.

Признаюсь, я нервничал. Фраза «мертвый груз» приобретает жутковатую буквальность, когда приходится поднимать труп. Кажется, что в мире нет ничего… тяжелее.

— Так, Джейк… он уже привязал тело Перси… — сказала Реджи.

Я начал выбирать веревку, но меня остановил крик женщины:

— Стой!

Я забыл, что Же-Ка должен привязать труп Майера к веревке, которую держал Пасанг, и только потом перерезать старую веревку, скреплявшую тела, висевшие тут почти год. Если четыре веревки запутаются или оборвутся, наши потери не ограничатся двумя трупами.

— Ноги Жан-Клода оторвались от скалы, — сообщила Реджи. — Он висит, пытаясь снова зацепиться ботинками.

Дикон зарычал — скорее, от напряжения, понял я, чем в ответ на слова Реджи. Рывок в результате падения Же-Ка с выступа скалы, когда я сбил его с ног, раньше времени дернув за веревку с привязанным к ней Перси, оказался довольно сильным, и веревка глубоко врезалась в ладони, плечо и талию Дикона.

— Порядок, он снова стоит на скале, — сказала Реджи.

С заросшего щетиной подбородка Ричарда стекали капли пота. Мы уже довольно давно не дышали кислородом. Наши рюкзаки были сложены у южной стороны грибовидного камня.

Не дожидаясь команды Реджи, Пасанг начал спускать третью веревку — с лассо на конце, для Курта Майера. Отмотав около 50 футов, он опустился на четвереньки, прополз под моей натянутой веревкой и страховочной веревкой от Дикона к Же-Ка, так, чтобы оказаться крайним слева в ряду из трех страхующих.

— Еще немного… еще немного… теперь медленнее… — нараспев руководила Реджи. — Готово, он поймал. Стравите ему еще футов пять, Пасанг.

Доктор спокойно выполнил команду.

— Черт… — пробормотала Реджи. — Он не может достать Майера, оставаясь на скале. Ему нужно раскачаться, чтобы схватить его.

— Господи, — прошептал я. Когда столько веревок висит в таком ограниченном пространстве, все может пойти наперекосяк, что обычно и происходит.

— Помощь нужна? — прошептал я Дикону, который упирался каблуками ботинок — «кошки» он специально снял — в маленький каменный выступ в пяти футах севернее грибовидного камня.

Дикон покачал головой, и сильный ветер подхватил и унес на запад капельки его пота.

— Раскачивается… еще раз… промахнулся, — сообщила Реджи. — Теперь отталкивается от скалы почти горизонтально и пробует еще раз.

— Господи, — снова прошептал я. Думаю, на этот раз это была молитва. Я понял, что научился доверять «волшебной веревке Дикона» в стандартных ситуациях свободного спуска и страховки, но если старая, потрепанная веревка порвется раньше, чем Же-Ка успеет затянуть петлю вокруг тела Майера — и если Же-Ка попытается удержать труп, в чем я не сомневался, — то вес двух человек, живого и мертвого, придется на одну страховочную веревку, протянутую к Дикону. И хотя конец веревки был привязан к каменному «грибу», я сомневался, что страховка выдержит двойной вес.