Мерзость

Симмонс Дэн

— Что дальше? — спросил я.

— Мистер Хан и его товарищи позволили мне поставить одну палатку, чтобы я мог вырезать у вас пулю, а вы могли бы отдохнуть несколько часов, — тихо сказал Пасанг, — однако они не станут разбивать свой лагерь поблизости от этого места. Очевидно, они полагают, что Гуру Дзатрул Ринпоче в монастыре Ронгбук будет недоволен, если узнает о насилии, которое здесь имело место сегодня.

— Мне казалось, Гуру Ринпоче нравилось распространять рассказы о том, что в долине Ронгбук водятся йети, — сказал я. — Помните относительно новую фреску в монастыре? Она помогла держать его людей и монахов подальше от этих гор.

— Мистер

Хан и его друзья настаивают, чтобы мы пустились в путь на восток немедленно — сегодня днем. У них есть монгольские лошади для нас обоих.

— Мы не можем отсюда уехать. — Я был шокирован. — Реджи и Дикон…

— Не спустятся… по крайней мере, этим путем, — сказал Пасанг. — В этом я уверен. Поэтому мы должны поехать с Джимми-ханом и его дружелюбными бандитами, Джейк. Они предложили сопроводить нас на восток отсюда, а затем на юг, через перевал Серпо Ла. Этот путь приведет нас прямо в Индию. А поскольку мы путешествуем налегке, то если на перевалах сохранится хорошая погода, весь обратный путь займет три недели или даже меньше, а не пять недель, которые мы потратили, чтобы добраться сюда. Джимми-хан и его банда поедут с нами и будут охранять нас до самого Дарджилинга и предоставят вам паланкин, если рана и головная боль будут вас беспокоить.

— Должно быть, он что-то потребует за такую дружескую помощь, — растерянно пробормотал я. Даже его давней приятельнице Реджи пришлось заплатить, чтобы проехать по территории, контролируемой его бандой.

— Я предложил ему тысячу фунтов стерлингов, если мы целыми и невредимыми будем доставлены на плантацию леди Бромли-Монфор.

— Что? — вскрикнул я. — У нас нет тысячи фунтов стерлингов на уплату этим бандитам! На двоих у нас не наберется и сотни.

— Вы забыли, мистер Перри. — Голос Пасанга был печален. — Леди Бромли-Монфор передала плантацию в мои руки, в полное владение, если она не вернется — хотя я искренне молю Спасителя, чтобы она вернулась. И как можно скорее. Единственное ее условие заключалось в том, чтобы я отправлял одну треть доходов леди Бромли в Линкольншир, до тех пор, пока жива ее тетя. Внезапно — и даст Бог, временно — я оказался не стесненным в средствах. В любом случае, учитывая, насколько важным мистер Дикон и леди Бромли-Монфор считают то, что вы должны доставить в Лондон, я решил, что тысяча фунтов будет приемлемой суммой для того, чтобы на обратном пути Хан предоставил нам охрану и пони. Люди Хана редко углубляются в Индию до окрестностей Дарджилинга, так что мистер Хан проявил чрезвычайную любезность. Он даже оставит на две недели двух своих людей у базового лагеря, на тот случай, если наши друзья будут возвращаться этим путем.

На это мне было нечего возразить.

Я посмотрел вверх, на Эверест — по большей части скрытый тяжелыми от снега тучами, которые яростный ветер гнал от Северного гребня и Северного седла, — а затем перевел взгляд на головы двух немцев на камне. Пир у стервятников был в самом разгаре.

— Если мы не собираемся сами сидеть тут несколько дней или недель и ждать, не вернутся ли этим путем Дикон и Реджи, — медленно произнес я, пытаясь разогнать туман в голове, — то чем раньше мы двинемся в сторону Дарджилинга, тем лучше. Пойдемте взглянем, что за лохматых пони они нам выбрали.

Глава 28

В середине августа в Лондоне редко бывает жарко, но разливавшийся в воздухе холод напомнил мне о нашем посещении Королевского географического общества десять месяцев назад. Разумеется, в августе деревья еще не сбрасывают листья, но в воздухе уже чувствовался какой-то привкус… наверное, дыма от каминов, которые топят дровами и

углем. На мне был старый скромный костюм — из толстой шерсти, с жилетом, поскольку другой, сшитый на заказ, пропал за время моего отсутствия, — и я надеялся, что холодный фронт сделает мой вынужденный выбор не столь заметным.

Здание было бурым от времени и копоти, а вестибюль — очень внушительным. Звук шагов эхом отражался от изразцов и мрамора. Первому встреченному охраннику я сообщил, что у меня назначена встреча с канцлером казначейства, и тот провел меня к секретарю, который отвел меня к клерку, передавшему меня помощнику важной персоны, а тот, в свою очередь, усадил на потрепанный кожаный диван в оклеенной обоями приемной, где я подождал всего две или три минуты, прежде чем попасть в кабинет канцлера казначейства.

Канцлер казначейства. Теперь я оценил изящество шифра, который придумали Реджи и Дикон, когда говорили о «нашем общем друге, который теперь любит выписывать чеки» или «нашем общем друге, который предпочитает золото». Последняя фраза, как я узнал из газет и разговоров с другими пассажирами во время долгого плавания из Индии в Англию, относилась к решению канцлера казначейства в правительстве Болдуина вернуть британскую экономику к золотому стандарту.

Это произошло в мае, когда мы с друзьями штурмовали Эверест, и я не знаю, дошли ли до Дикона и Реджи слухи о возвращении золотого стандарта, или они просто знали о том, что этот человек отдает предпочтение экономике, основой которой служит золото. Во время морского путешествия в Англию я прочел все, что только мог, о возвращении золотого стандарта — а также о поднявшемся шуме и о неодобрении многими экономистами и этого шага, и самого канцлера казначейства.

Секретарь вышел, оставив нас вдвоем. В противоположном конце просторной комнаты с довольно потертым ковром, большим письменным столом и креслом — в данный момент пустым — спиной ко мне стоял очень полный человек. Он стоял молча, смотрел в закопченное окно и курил сигару; ноги у него были расставлены, почти как у боксера в стойке, пухлые руки сцеплены за спиной.

Примерно через минуту после того, как секретарь — или адъютант, или как он там еще называется — представил меня, хозяин кабинета повернулся, смерил меня взглядом с головы до ног, слегка нахмурился, вероятно, из-за моего шерстяного костюма, и сказал:

— Перри, правильно?

— Да, сэр.

— Хорошо, что вы пришли, мистер Перри. — Он указал мне на неудобный, судя по виду, стул, а сам уселся в большое мягкое кресло за письменным столом.

Я слышал имя Уинстона Черчилля, когда жил в Лондоне перед началом экспедиции, но, кажется, не видел его фотографии. Я смутно припоминал, что о нем много писали в прессе в 1924 году, когда он вернулся в консервативную партию после того, как несколькими годами раньше перешел на сторону либералов. Как-то раз мы разбирали снаряжения в номере лондонского отеля, и Дикон смеялся над редакционной статьей в «Таймс» и цитировал Черчилля нам с Жан-Клодом (тогда юмор до меня не дошел): «Переметнуться может каждый, но для того, чтобы переметнуться назад, требуется особое искусство».

Очевидно, тактика сработала: теперь Черчилль — избранный член парламента от Эппинга и занимает высокий пост в консервативном правительстве Болдуина. Единственное, что я знал о должности канцлера казначейства, — это то, что она давала Черчиллю право называться «достопочтенным», а также бесплатно пользоваться квартирой в доме № 11 по Даунинг-стрит, вероятно, по соседству с резиденцией премьер-министра.

— Вы американец, мистер Перри?

Это вопрос или утверждение?

— Да, сэр, — ответил я.