Мешок историй про шалого малого
Шрифт:
— А Изабель?
— Изабель? Ну да. Изабель, Изабель. Красотка Изабель. Она умерла. Я не знаю, нужна тебе вся правда или нет? Правда — это ведь такое говно!
— Да, давай уж. Меня уже ничем не удивишь!
— Ну, смотри! Кстати, можешь не верить, если тебе так удобнее. Она была моей первой женщиной. Она все мне рассказывала о тебе. Как ты подло ее кинул. Сбежал, когда она была уже беременна…
Кравец осушил двойную порцию махом.
— Ты не волнуйся, — посоветовал ему Рауль, — а то сейчас снова напьешься раньше времени.
— А
— Какая теперь разница?
— Был или нет?
— Зачем тебе это знать?
— Был или нет? — вспотевшие ладони Георгия непроизвольно сжались в кулаки.
— Может, не надо? Жорж? — Рауль иронично кивнул на кулаки, — Я же тебе говорил, правда не всегда нужна людям.
— Это не твое дело! Был или нет?
— Вот заладил! Ну был… Если тебе от этого легче станет. Он был мой лучший друг, брат… Ну, и, как это, любовник. Да мы и Изабель вдвоем ебали. Так что мы с тобой почти родственники…
— Заткнись! Ублюдок! — кровь закипела в жилах Кравеца, норовя порвать сосуды. Жгучие, словно серная кислота, слезы невероятной обиды выступили на глазах.
— Тихо-тихо-тихо, господа… — успокоил Георгия встревоженный бармен, — Может еще коньяка?
— Георги! — Рауль положил руку на его плечо, — не кипятись!
— Иди отсюда! Грязный ублюдок! Педрила! Быстрей! Иди быстрей… Пока я тебя не убил! — Жорка брезгливо скинул руку Рауля с плеча.
— Кишка тонка! — Рауль усмехнулся своей прекрасной ухмылкой и снисходительно, легонько и добродушно стукнул Георгия по скуле, как это делают в кино сильные парни в разговоре с младшими братьями. Затем он вздохнул, затушил окурок в пепельнице, решительно поднялся и спортивной, пружинистой походкой пошел по направлению к терминалу. Через двадцать метров он обернулся и послал Кравецу воздушный поцелуй.
— Георги! Рауль жив! — крикнул он, смеясь, размахивая распятием. — Жив Рауль! Я — пошутил! Шутка-а-а-а-а-а! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха….
Кравец в волнении, с силой сжал пакет в руках. Руки его сомкнулись. Пакет был наполнен бумагой. Слезы моментально переполнили глаза Георгия и соленым потоком покатились по впалым небритым щекам.
После ресторана скованного наручниками Жору Кравеца доставили в воронке в участок и грубо бросили в пустую каталажку. Кравец стучал в двери, кричал, требовал адвоката. Через два часа узник угомонился и попытался заснуть. Но ему не дали. Узкоглазый сержант, открыв двери, прокричал утренним петухом:
— Кравес! На вихад!
Наручники. Легкий шмон. Пятиминутный проход по длинным лабиринтам коридора, и, наконец, — знакомая, обитая кожей, дверь. Да, да! Здесь Кравец был пару дней назад. Сияя ослепительной улыбкой, словно начищенный самовар, Георгия встретил старый знакомый, капитан Свиридов, правда, в гражданской форме: светлом, щегольском пиджаке.
— Ба! Знакомые лица! — воскликнул
Жора молчал.
— Джамальебиев! Сними с него наручники! — скомандовал Свиридов.
— Он буйная! — предупредил раскосый сержант, еще вчера успешно торговавший шаурмой на Савеловском рынке, снимая с Жорки наручники, — И дерется у него хороший…
— Справимся, — уверенно ответил лейтенант. — Двери закрой с той стороны!
— Чего не здороваемся? — спросил он Кравеца, когда двери за сержантом закрылись. — Не в настроении?
Жора молчал, уставившись в пол.
— У-у-у-у, как тебе губищу-то расквасили! Вытри-ка! — Свиридов бросил ему платок, — похоже, не твой сегодня день? А? Георгий? Так ведь? Не твой ведь?
— Не мой! — согласился Кравец.
— Чай будешь? Пуэр!
— Водки! — тихо попросил Жора. — И закурить.
— Ничего себе, у вас запросы, мучачо! — восхищенно покрутил головой лейтенант. — А буянить не будешь?
— Нет! — пообещал Кравец.
— Ну-ка! Давай я тебе губу-то вытру! — лейтенант заботливо промокнул платком, смоченным водкой, разбухшую, словно равиоль, губу Кравеца. Кравец сморщился от боли. Он залпом выпил предложенные человечным полицейским полстакана водки. Свиридов услужливо протянул ему половинку шоколадки «Аленка».
— Оп-па! Сервис! Закусываем, закусываем! Во-от так! Молодца! Ну, давай, рассказывай, из-за чего сыр-бор? Че ты разбуянился-то?
— Это мои друзья!
— А чего ты на друзей наехал?
— Юрка. Он первый начал!
— Не надо мне лгать! Ты первый на него стол кинул!
— Но он нож схватил! У него хватило бы ума и полосануть по лицу!
— Ты мне сказки не рассказывай! Я все видел!
— То есть как?
— Вот так! Видел я все! Очень хорошо видел. Ты был прямо ястреб! Красиво его сделал…
— То есть — как?
— А вот так! Ты, в самом деле, не узнаешь меня?
Кравец внимательнее присмотрелся к капитану. Что-то знакомое, несомненно, проглядывалось в его бородке, в его глазах…
— Не могу припомнить! Вы — были консультантом в «Детективах»?
— А подумать?
— Гример из морга на Тишинке?
— Чушь!
— Шаолинь? Настойка от педофилии из Жень-шеня!
— Тепло, тепло! А вот так? — Он встал в профиль и открыл рот.
— Суходорченко? Ты? — Жора восхищенно хлопнул себя по ляжкам.
— Кто-кто? — по недовольному лицу Свиридова было понятно, что Жора не угадал.
— Суходорченко. Ну, Индийский океан? Сейшелы? Мамуда Ухойдако? Акула-людоед!
— Тепло, тепло! А вот так? — капитан вытянул руку вперед, немного присел, напрягся и открыл рот еще шире. В это время в двери заглянул какой-то лысый сотрудник. Увидев капитана в нелепой позе, он округлил глаза, недоуменно поморгал и, закрыв двери, тихо исчез.
— Такеши Китано? — с удивлением воскликнул Жора, — Не может быть!