Месс-менд. Роман
Шрифт:
– Клей фирмы Лурзе?
– Клей фирмы Лурзе, - послышалось в ответ многозначительным тоном.
Тут двое людей заметили Дурке. Один из них выхватил свисток. Раздался свист.
– Стой! Держи! Кто таков!
– Свои люди, - ответил Дурке с важностью, - разве не видите, что я полицейский агент?
– Черт!
– выругался человек в крылатке, топнув ногой.
– Двадцать раз говорил, чтоб не вмешивали сюда полицию! Остановите вагон у ссыпки.
Огромный элеватор был спущен к самому вагону. Безлюдная платформа мертва. В полной тишине и молчании несколько человек
Вот выкатилась одна. За ней другая. Приподняты к элеватору, зацеплены за крюк, опрокинуты…
Глаза Дурке вылезли на лоб от изумления! Клей фирмы Лурзе обладал необычайными свойствами: из открытых бочек в чашку элеватора посыпался порох.
Между тем два человека считали бочки. Когда чашка наполнилась, элеватор поднял ее, точь-в-точь как слоновый хобот поднимает копеечку, и перебросил за вокзал, во двор великолепного белого здания, похожего на молитвенный дом или воскресную школу.
Девяносто восьмая, сто первая, его двадцатая, сто тридцать шестая… сто сорок…
– Стой!
– завопил Дурке, когда бочка номер сто сорок один взлетела над чашкой элеватора.
– Осторожней! Держите ее горизонтально. Там не… не клей!
Но было уже поздно. Голова несчастного проповедника высунулась вниз, в тщетной попытке найти перемещенный центр тяжести, потом судорожно втянулась в плечи, и хозяин ее пролетел, как снаряд, прямехонько в чашку с порохом, под дождем голубых брошюр.
– Что это значит?
– свирепо зарычал господин в крылатке, подходя к Дурке.
– Извольте объяснить, кто уполномочил вас вмешиваться в чужие дела? Как вы смеете подсовывать нам вместо нашего товара…
– Помалкивайте!
– отрезал Дурке.
– Это беглый убийца. Тащите его сюда. Вяжите его по руками и ногам!
Проповедник высунул голову из чашки и уставился на них побелевшими глазами. Он был обсыпан порохом, как мукой. В ноздрях, волосах, ушах и веках его сидел порох.
– Любезные братие, - завопил он диким голосом, - не слушайте этого человека с тонким носом. Дайте мне покушать. Дайте мне попить. Я агент Международной Лиги мира!
Жандармы сунули ему шест с перекладиной и сняли его из чашки, как гусеницу с фруктового дерева.
– Хорошенькое место для проповеди, - заметил человек в крылатке, подозрительно оглядывая проповедника.
– Все это очень мило, но каким образом вы попали в бочку?
– Интриги, - простонал проповедник, сжимая себе живот обеими руками, как если б духовная пища, вкушенная им в течение суток, вызвала в нем судороги, - интриги разоблаченной гиены. Дайте мне покушать! Дайте мне попить! Я все открою.
Между тем Дурке прыгал вокруг своего врага с отчаянием настоящей гиены, бессильной пожрать живую жертву.
Он никак не мог привести ее в тухлое состояние. Он не имел в кармане бланка об аресте!
– Поймите, - взывал он к жандармам, - я Дурке, полицейский агент! Вот мой билет, вот пропуск. Я охочусь за этим преступником двое суток.
– Попросите этого доброго человека достать из порока мою брошюрку, - выл проповедник, - вы увидите, что я жертва политической мести.
Жандарм полез тем же шестом в порох и извлек оттуда несколько
ГИЕНА В ОВЕЧЬЕЙ ШКУРЕ,
ИЛИ ВОЕННЫЕ ЗАМЫСЛЫ БОЛЬШЕВИКОВ
– Гм! Гм!
– произнес человек в крылатке, не без удовольствия перелистывая брошюру.
– Очень хорошая вещь. Разумная, популярная, современная вещь. Это издание Лиги мира? Так, так… Петер! Возьмите этих людей под руку и выведите их вон. Если один хочет арестовать другого, пусть сделает это на улице. Я умываю руки. Брошюры оставьте тут, они могут нам пригодиться.
С этим соломоновым решением человек в крылатке оборотился к бочкам и махнул платком:.
– Сто сорок вторая…
– Ай-ай!
– взвыл проповедник }влекомые жандармом с платформы
– Гыррр!
– зарычал Дурке }влекомые жандармом с платформы
Но крики и вопли их не предотвратили течения судьбы, поставившей их через десять минут друг против друга на чистенькой улице Эльберфельда.
21. ГОСТИНИЦА СВЯТОЙ КУНИГУНДЫ
Справа и слева от них тянулись прехорошенькие домики, занятые главным образом благочестивыми книжными магазинами и типографиями. Витрины пестрели духовными картинками о «Конце мира», «Сошествии в ад», «Чуде святого Конкордия» и «Молитве на сон грядущий», изображавшей дитя с приподнятыми кулаками. Это зрелище, по-видимому, подняло дух проповедника. Он сунул руки в карманы своей юбки, задрал чепец и толкнул Дурке плечом.
– Фью!
– пискнул он вызывающе.
– Фью!
– ответил Дурке, взъерошиваясь, как петух, и, в свою очередь, сунув руки в карманы.
– Ну-ка!
– ехидствовал проповедник, явно издеваясь над агентом.
Черт побери Дубиндуса! Дурке был разбит, побежден, унижен. Он ничего не мог сделать, кроме как повторить восклицание проповедника, вложив в него всю силу ненависти:
– Ну-ка!
Неизвестно, сколько времени простояли бы они плечом к плечу, один - сотрясаясь от злобы, другой - хихикая от насмешки, если б проповедник не счел за нужное прервать эту опасную близость с разоблаченной гиеной: он победоносно оглядел Дурке с ног до головы, преспокойно перешел улицу - и скрылся в книжном магазине.
Однако Дурке был не из таковских, чтоб выпустить птицу из-под самого своего носа. Оглядевшись вокруг, он увидел приветливую вывеску:
и, не медля, вбежал в нее, то и дело оглядываясь на книжный магазин.
За конторкой сидела приятная полная дама в зеленом переднике. У дверей стояла длинная, худая дама в зеленом платье. На лестнице мелькнуло еще что-то зеленое, и через секунду агент был окружен целым цветником милых, приятных созданий, одетых в зеленое. Правда, каждой из них было не менее сорока, но еще покойный Овидий, специалист по женской части, как известно, рекомендовал «отсчитать пять раз семь» и предпочитал женский пол «как раз вскоре после этого».