Message: Чусовая
Шрифт:
Правда, заводы эти были очень маленькие, да и вообще заводы чёрной металлургии (производство железа и чугуна) тогда были «передельными». Они скупали у крестьян «крицы» — куски самодельного, «сырого», «болотного» железа — и отковывали их до необходимого качества. Впрочем, в источниках приводятся и другие утверждения. Например, Н. Корепанов пишет: «Горные заводы забивались тогда как гвозди в дерево — шум, треск, щепа летит… И только один Пыскорский, сам как дерево, вырос из старого своего корня. Медь здесь плавили ещё при царе Алексее Михайловиче, и когда Игнатий Юдин начинал дело в 1722 г., жив ещё был 111- летний крестьянин Никита Белкин, служивший рассыльщиком
«Горнозаводская держава» была создана искусственным путём. «…Нагнали солдат, приписали крестьян, набрали со всех сторон мастеров. Явились горные чиновники и сильное промышленное купечество с сибирским оттенком. Всё это делалось в интересах насаждения горного дела на Урале, делалось по определённому плану, с большим или меньшим приливом чиновничьей энергии», — писал Мамин-Сибиряк. Но причудливая искусственность этого мира вдруг так точно вписалась в некоторые особенности регионального быта и менталитета, что «привозное дерево» пустило прочнейшие корни и вросло в почву. Пусть оно искривилось и потеряло задуманную стать — зато оно оказалось небывало живучим. И всё вышло не по российской традиции — «Хотели как лучше, а получилось как всегда», а прямо по Тициану: «нужный цвет в нужное место».
В чём же суть «горнозаводской цивилизации»?
Можно назвать десять признаков этой «цивилизации».
Первый из них — основной для аграрной России: отношение к земле. И здесь «горнозаводская цивилизация» опередила всю Россию, потому что её отношение уже не было феодальным. Но и капиталистическим оно тоже не было. Сложилась какая-то столь хитрая система землевладения, что разобраться в её казуистике было практически невозможно. Но сформулировать стоит «помягче»… Многоукладность землевладения — первый признак «горнозаводской цивилизации».
Пример — Чусовая.
Вся Чусовая со всеми своими притоками со времён Ивана Грозного принадлежала Строгановым. Да, Строгановы отдавали её в опричнину, и Борис Годунов, накладывая на Строгановых опалу, отнимал у них Чусовую, но к XVIII веку все страсти вроде бы отгорели и все вопросы «утряслись». Чусовая — река Строгановых, и никто с этим не спорил.
Но Русское государство всегда отличалось своей особой добротой, когда добро творится за чужой счёт. И с 1719 года государство вдруг разрешило изымать земли у любых землевладельцев всем, кому не лень.
В 1719 году была принята знаменитая Берг-привилегия, гласившая: «Соизволяется всем, и каждому даётся воля, какого бы чина и достоинства ни был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях, искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы, сиречь золото, серебро, медь, олово, свинец, железо, а также и минералов». Берг-привилегия означала провозглашение «горной свободы» — то есть независимости собственности на недра от собственности на территории.
На практике провозглашение «горной свободы» означало, что любой человек, даже крепостной крестьянин (если у него найдутся на это средства), мог отыскать месторождение, подать на него заявку и построить на нём собственный завод. Государство узаконило квоту, по которой заводу полагались земли в радиусе 30 вёрст. (Правда, если отыскивались месторождения золота или серебра, то земли и заводы отнимались в казну. Так случилось с Колывано-Воскресенскими заводами Демидовых на Алтае.) А у Строгановых на Чусовой земли «поплыли из-под
Екатеринбургский краевед И. Гладкова в книге «25 екатеринбургских тайн» (2004) пишет: «…старую „Охранную грамоту" Строгановых решили оспорить баснословно разбогатевшие на кладах Уральских гор и уже владевшие несколькими металлургическими заводами Демидовы. И когда они начали строить ещё заводы на реках Ревде и Шайтанке, А. С. Строганов подал прошение в Берг-коллегию с жалобой, что строительство ведётся на его земле, что по „Охранной грамоте" все земли по Чусовой со всеми притоками и речками от устья до истоков принадлежат семье Строгановых. Вердикт, который вынесла Берг-коллегия, свидетельствовал, что не все писанные государем законы вечны, и закрепил за Строгановыми только земли в районе реки Билимбай». В данном случае И. Гладкова чересчур упрощает ситуацию.
Чтобы как-то выйти из щекотливой ситуации, государство изобрело новую форму собственности — «посессионное владение». Оно было введено в практику указом от 1721 года. Это было нечто вроде аренды, когда имущество одного хозяина без его согласия передавалось в аренду другому лицу по решению третьего лица (то есть государства). Государство контролировало правильность, рациональность и рентабельность ведения дел на «посессионных» заводах. Священник и краевед А. Топорков в 1892 году писал о таком заводе (применительно к Шайтанскому заводу на казённых землях): «…отведённые ему земли и леса считаются казёнными и только состоят в бессрочном пользовании заводовладельцев, не составляя полной их собственности. По условиям владения землями, заводское действие не должно уменьшаться ни в количестве, ни в качестве; для увеличения же его требуется разрешение горного начальства. Владельцы, пользуясь для горных промыслов растущим на отведённых им землях лесом, должны производить рубку под контролем того же горного начальства; наконец, в случае прекращения заводского действия, казна может отобрать данные от неё пособия землёю и лесом».
На Чусовой «посессионными» заводами были заводы «посессионных» горных округов — Верх-Исетского, Сысертского, Нижнетагильского, Ревдинского и Шайтанского. То есть все заводы, которые принадлежали не казне и не альянсу Строгановых, Голицыных, Шаховских, Шуваловых.
Казуистическая «посессионная» форма владения волей-неволей заставляла государство участвовать в горнозаводской политике, причём не только юридически, но и практически. Какой заводчик станет вкладывать капитал в дело, которое ему не принадлежит? И государство было вынуждено «вкладываться» вместе с заводчиком, чтобы «снять финансовые риски». Поэтому никто из заводчиков, кроме Строгановых, не был хозяином своего производства в полном смысле этого слова. И Демидовы, и Яковлевы, и Турчаниновы, и все другие владели заводами — но не землёй, на которой заводы стоят (будто бы заводы можно взять да и перенести на другое место, как шахматную фигуру с квадрата на квадрат). Земельными наделами, лесными дачами и прочими территориями (а также и крепостными крестьянами, которые в общем тоже были частью «земли») заводчики пользовались только «посессионно» и по квоте, которую устанавливал закон.
Может быть, от такой запутанной системы владения и происходит неискоренимое и ныне сращение бизнеса и государства? Слишком сложны «правила игры», слишком уязвимы позиции «фаворитов», слишком много возможностей реванша у аутсайдеров… Как делать дело без протекции автора этой зыбкой конструкции прав на собственность?
Столь громоздкая и запутанная система позволяла толковать ситуацию в любом ключе. «Закон — что дышло», — язвительно говорит народ. Но дремучий лес правовых актов означал чистое поле беззакония.