Message: Чусовая

Иванов Алексей Викторович

Но «ничто не ново под луной». Всё это уже было. Надо только вспомнить — как. И Чусовая даёт замечательную возможность освежить память. Потому что именно на Чусовой (или, что точнее, на примере Чусовой) можно увидеть столкновение, пересечение главных тенденций русского капитала. Эти тенденции история словно в поучение нам персонифицировала в двух знаменитых фамилиях: Строгановых и Демидовых.

Автор не передёргивает, не подбирает события с каким-то коварным умыслом. Автор даже не лезет в спецхраны или семейные архивы. Автор предлагает просто компиляцию широко известных фактов, которая, однако, оказывается красноречивее многих ангажированных утверждений.

Строгановы и Демидовы… Оба рода канули в вечность, навсегда оставшись друг против друга, как Монтекки и Капулетти. Две разные судьбы, две разные традиции, две ментальности, две парадигмы,

две стороны Урала, две горные столицы — Пермь и Екатеринбург, связанные воедино общей рекой — Чусовой.

Ведь они очень похожи, Строгановы и Демидовы: и Аника Строганов, и Никита Демидов всплыли из толщи народа и были облагодетельствованы деспотичными государями — Иваном Грозным и Петром I. Оба родоначальника были призваны историей для спасительной миссии, и оба глядели на поле своей славы поверх Уральского хребта. Только Строгановы смотрели на восток, а Демидовы на запад. И тем и другим судьба открыла общую дорогу к славе: Чусовую. Но как они шли этой дорогой и какими пришли к победе?

Начнём с побрякушек — с титулов. Строгановы были на 200 лет «старше» Демидовых, но за эти два века государство не озаботилось как-то отметить заслуги их рода. Удивительное «самопальное» звание «именитых людей» в табели о рангах не значило ничего: ни дворянской, ни боярской чести. Только в 1722 году постановлением Герольдмейстерской конторы сыновья Григория Строганова — последнего «именитого человека» — Александр, Николай и Сергей Строгановы стали баронами. А Никита Демидов был пожалован личным дворянством в 1720 году. В 1726 году его сыновья были возведены в потомственное дворянское достоинство Российской империи и получили герб. Строгановы «обошли» Демидовых в 1761 году, получив из рук австрийского императора Франца I титул графов Священной Римской империи. В 1798 году барон Александр Сергеевич Строганов был возведён в графы Российской империи. Зато в XIX веке Анатолий Демидов купил себе маленькое европейское княжество и стал князем Сан-Дона- то. (Как в старом мультике: «Построишь летучий корабль? — Куплю!»)

Однако не только титулы придавали имени блеск, но и браки. Разветвлённые «древа» двух уральских родов переплелись и друг с другом, и со многими сиятельными родами России, в том числе и с родом Романовых. Соперничество в этом плане лишено смысла. Хотя Демидовы всегда гордились браком представителя своего рода с французскими Бурбонами (ну и пусть брак этот был неудачный, скоротечный, да и «бурбонша» — принцесса Матильда де Монфор — попалась не первого ряда).

Счастливый супруг принцессы Матильды Анатоль Демидов князь Сан-Донато был известен своей наполеономанией. На острове Эльба он устроил музей Наполеона, помогал деньгами Наполеону III и вообще Франции накануне Крымской войны. Его развод с принцессой Матильдой стоил уральским заводам 3 000 000 рублей… С другой стороны, именно Анатоль Демидов за 40 000 франков заказал Карлу Брюллову картину «Последний день Помпеи», а потом подарил её императору Николаю I.

Имелся ещё и третий показатель «блеска»: дворянский авторитет. Граф Александр Строганов 27 лет был Петербуржским губернским предводителем дворянства. Но вот Демидовы на столичное дворянское предводительство претендовать не могли: репутация оказалась подмоченной. Это случилось после того, как в 1830 году Павел Демидов в подарок своей невесте Авроре Шернваль за полмиллиона франков купил у некоего перепродавца алмаз «Санси» — сокровище Бурбонов, украденное во время Великой Французской революции (53,7 карата). Н. Ионина в книге «100 великих сокровищ мира» пишет: «…об этом стало известно в высших кругах французского общества, и правительство предъявило судебный иск П. Демидову в том, что, решившись на приобретение краденой вещи, он уронил свое достоинство. Многие из общества отвернулись от Павла Николаевича, а торговый дом Демидова обрёл репутацию непорядочного».

Впрочем, все эти вещи вряд ли важны для нации.

А что важно? Для общества важны семейные ценности. Каковы были отношения внутри семей? У Строгановых — совместные земельные владения. То есть распоряжаться богатствами представители рода могли только сообща. Не кто-то один, кто половчее, орудовал капиталами, а вся семья целиком. Принцип строгановского землевладения сформулировал Г. Д. Строганов, который в эпоху Петра сумел собрать обратно все земли своего предка Аники. Григорий Дмитриевич и провозгласил: «Родовые вотчины остаются в роду!» Поэтому до 1757 года, до брака А. А. Строгановой с князем М. М. Голицыным, Строгановы сумели сберечь свои земли.

В книге «Усолье:

мозаика времён» мы читаем: «Среди владельцев пермских вотчин „чужаки" появляются довольно поздно. Два века наследники основателя династии обладали имуществом обособленно, не позволяя никому покушаться на их совместное владение. Почему совместное? Были же после смерти Аники Строганова разделы и между братьями, и дядьями, и племянниками, да и другими родственниками. Но все эти разделы проходили внутри семьи и не приводили к уводу части вотчин в собственность других. К тому же потомки Аники, как правило, отвечали на покушение на их имущество „единым фронтом", сплочённо».

Историки Г. Головчанский и А. Мельничук в книге «Строгановские городки, острожки, сёла» приводят пример такого отпора «единым фронтом»: «…к началу 1638 г. долги Ивана Максимовича достигли 20 тыс. рублей, и кредиторы "любезно" предложили ему продать треть бывших вотчин Никиты Григорьевича — часть Орла-городка, Нового Усолья и Очёрского острожка. Однако, почувствовав, что вотчинной системе, созданной Аникой Строгановым, будет нанесён серьёзный имущественный удар, в дело срочно вмешались Андрей и Пётр Семёновичи Строгановы. Они добились у царя Михаила Фёдоровича указа о насильственном выкупе у Патокина, Шорина и Никитникова долгов своего незадачливого племянника. Расплатившись с долгами, дядья Ивана Максимовича забрали в своё распоряжение всю треть бывшей вотчины Никиты Григорьевича Строганова, что было утверждено жалованной царской грамотой от 28 мая 1641 г. В дальнейшем Строгановы никогда не допускали подобных сделок с конкурентами».

С 1757 года, с брака Анны Александровны Строгановой с князем Михаилом Михайловичем Голицыным, началось отчуждение строгановских земель в пользу других дворянских родов. Это отчуждение продолжилось браком Варвары Александровны Строгановой с князем Борисом Григорьевичем Шаховским. Отчуждение земель — но не отчуждение ветвей рода, потому что историческое единство бизнеса не позволяло плюнуть на всех родственников и жить так, как заблагорассудится.

Конечно, все были живыми людьми: случались и ссоры, и расхождения в принципах, и разводы, и супружеские измены, но всё равно интерес, престиж и честь рода были превыше прочего. Поэтому с 1817 года строгановские землевладения стали майоратом — неделимыми. К тому времени по разным причинам Строгановы потеряли уже примерно треть своих территорий и не желали терять их дальше. Отныне их земли считались общей собственностью всего рода, а в наследство доставалась лишь рента с какого-либо участка. Такая общность была не только необходимостью, но и традицией — если вспомнить, как в 1579 году дядя и два племянника, два двоюродных брата, обдумывали способ покорения Сибирского ханства.

Идеализировать Строгановых, разумеется, не стоит. Тот же вышеупомянутый «дядя» — Семён Аникеевич Строганов — после смерти Аники Фёдоровича развёл в 1572 году такую свару с братьями за раздел пермских имений, что пришлось вмешиваться самому Ивану Грозному. Однако врагами друг другу Строгановы всё-таки не стали.

Им и в дальнейшем приходилось неоднократно делиться друг с другом, и всегда раздел оказывался таким, что, перефразируя Стругацких, «никто не уходил обиженным». Но к конкурентам Строгановы могли быть беспощадны и свирепы. Например, в конце XVII века звериный оскал продемонстрировал Григорий Дмитриевич Строганов. Он положил глаз на Ленвенские соляные промыслы, принадлежащие промышленникам Шустовым и Филатьевым. Г. Д. Строганов не постеснялся фальсификации документов, взяток и угроз физической расправы — и завладел промыслами. Историки Г. Головчанский и А. Мельничук вполне оправданно пишут о Строгановых: «…они воспринимали каждый рубль в кармане другого как личное оскорбление». Можно вспомнить и злую усольскую поговорку: «Не тряси берегом — Строганов соль весит!» Но способность к беспринципному хищничеству у Строгановых проявлялась всё-таки редко и не обращалась против своих.

А семья Демидовых даёт совсем другие примеры. В семье Демидовых никогда не было лада друг с другом. Общеизвестна тяжба трёх сыновей Никиты Демидова — Акинфия, Никиты и Григория, когда отец завещал все заводы одному Акинфию, а двум другим сыновьям оставил какие-то мизерные суммы. Акинфий поступил так же, завещав капитал сыну Никите и обделив других детей. С таким «наследством» и «отеческому завету» грош цена: поэтому Прокофий Демидов вопреки завещанию отца продал «родовое гнездо» Невьянск (и весь горный округ вместе с ним) чужому человеку — Савве Яковлеву. Это было торжество принципа «моему карману родни нет».