Мессенские войны

Воронкова Любовь Федоровна

Собрались на совет. Собрание было тихим, печальным. Многие так пали духом, что готовы были сдаться на милость врагов.

— Мы не сможем противостоять Спарте. Принимать новые бои — только напрасно губить людей. Все равно нам не спасти Мессении, если боги этого не хотят…

Но еще больше было тех, которые не могли представить, что они будут рабами Спарты.

— Это невозможно. Лучше смерть, чем рабство. Лучше смерть, чем торжество над нами ненавистного врага!

На этом совете мессенцы выбрали уже не царя, а полководца, военачальника. Военачальником выбрали Дамиса

и дали ему неограниченную власть. Дамис взял себе в помощники Клеониса и Филея, людей отважных и сведущих в военном деле.

Тем временем к Итоме подошли спартанские войска и осадили город. Дамис велел запереть ворота.

— Сдавайтесь! — кричали им спартанцы. — Все равно вы рабы! Сдавайтесь, илоты!

Дамис собрал всех, кто еще мог воевать. Но силы мессенские были не велики, и надежды на победу не оставалось. К тому же кончались хлебные запасы, и мессенцам грозил голод.

Несмотря на всю эту безысходность и безнадежность, у мессенцев еще хватило мужества выдерживать осаду почти пять месяцев. К концу года, чтобы не умереть голодной смертью, они сдались и оставили Итому. Мессенского государства не стадо. У мессенцев больше не было отечества.

Спартанцы, победив, прежде всего разорили Итому. раскидали ее стены и дома до основания.

Мессенский народ уходил из Мессении. Мессенцы пахали и возделывали свою землю, когда были свободными. Но пахать и возделывать ее, будучи в рабстве у Спарты, они не хотели. Уходили в Сикион, в Аргос, в Аркадию, где могли их принять друзья или родственники. Мессеиские жрецы Эпебол и Офионей ушли в Элевсин.

Спартанцы тем временем заняли все мессенские города. Разграбив Мессению, они захватили большую, богатую добычу. В Лаконике, недалеко от Спарты, в местечке Амиклы у них было святилище Аполлона Амиклейского. Там стояла статуя Аполлона — высокий, гладко отесанный столб, с маленькой головой, и висящими по бокам прямыми руками. В знак благодарности они поставили своему Аполлону три больших медных треножника.

Теперь спартанцы хозяйничали на всей мессенской земле. Тех мессенцев, которые остались в Мессении, Спарта принудила принести клятву, что они никогда не отпадут от Лаконики и никакой войны не предпримут. Пашни и сады им оставили. Но половину урожая их полей и садов было приказано отправлять в Спарту. А если умирали спартанские цари или полководцы, мессенцы должны были надевать черную одежду и оплакивать своих господ… А это было для мессенцев тяжелым унижением.

ВТОРАЯ МЕССЕНСКАЯ ВОЙНА

Аристомен — герой Эллады

Снова открываю старые книги, и с их пожелтевших страниц сквозь строчки старинного шрифта встает образ Аристомена, героя Древней Эллады, озаренный легендами, увенчанный славой побед и страданиями за родину. Вот он стоит передо мной, подняв копье и заслонившись щитом, на котором от края до края раскинул широкие крылья орел.

Прошло около сорока лет в печали и рабстве мессенской земли. Мессенцы терпели нужду, когда, отдав Спарте половину всего урожая, не знали, как дожить до следующей жатвы. Долина Мессении могла дать хлеба и олив только для тех, кто

живет здесь. Она не могла кормить еще и соседнее государство. Значит, тем, кто подчинен и порабощен, приходится голодать, чтобы накормить своих поработителей.

Но еще тяжелее было гордым потомкам дорян бремя обид, бремя унижений. Мессенцы ненавидели Спарту, и ненависть эта не утихала, но все больше росла. Однако рабству не предвиделось конца, и никакого исхода из этого тяжелого положения не было. А кроме того, мессенцев держала клятва не отпадать от Спарты и не замышлять новых войн. Значит, надо молча терпеть, молча ненавидеть и умирать в рабстве.

Так думали старые мессенцы, когда-то проигравшие свою последнюю битву на Итоме.

Совсем иначе думала подросшая за эти годы мессенская молодежь.

То в одном месте страны, то в другом собирались молодые мессенцы и вели строптивые речи.

— Неужели мы всю жизнь должны быть, как ослы, под ярмом? Разве не лучше умереть в сражении за свободу, чем жить в бесславном рабстве? Мы клятвы Спарте не давали!

Особенно гордой и воинственной была молодежь в городе Андании.

И самым отважным, самым решительным среди них был светлокудрый, синеглазый Аристомен.

Разговоры привели к делу. Аристомен, а с ним и вся молодежь Андании задумали поднять восстание против Спарты. Постепенно к ним присоединились и молодые мессенцы из других городов. Опасаясь неудачи, они действовали осторожно, соблюдая строгую тайну.

Сначала Аристомен потихоньку отправил посланцев в Аргос и в Аркадию.

— Будете ли вы помогать нам так же решительно и неизменно, как помогали нашим отцам в первой войне?

И аргивяне и аркадяне живо отозвались на это. Да, они будут помогать мессенцам насколько хватит их сил. Аргос и Аркадия в это время были в открытой вражде со Спартой.

И Мессения восстала.

Это было на тридцать девятом году после гибели Итомы. А по нашему летосчислению — в 685 году до новой эры. Так началась вторая мессенская война.

В Спарте тогда были царями Анаксандр, внук Полидора, и Анаксидам, правнук Феопомпа.

Пока союзники мессенцев собирали войска, Аристомен со своим отрядом уже сразился со спартанцами. Битва произошла на мессенской земле, возле местечка Деры.

В этом сражении победа не досталась ни тем, ни другим. Спартанцы, захваченные врасплох, растерялись. Их ошеломил Аристомен своей боевой стремительностью, своей безудержной отвагой, дерзостью нападения и силой удара.

«Об Аристомене рассказывают, что он совершил подвиги большие, чем возможно одному человеку… « — говорил Павсаний в истории о второй мессенской войне.

Отряд Аристомена не победил в бою. Но ведь и Спарта отступила. Это сразу придало мужество мессенцам. Несбыточная надежда на освобождение вдруг показалась осуществимой. Мессенский народ почувствовал свое единство, свою сплоченность. Чтобы теснее объединиться, им нужен был вождь, царь. И мессенцы решили сделать царем Аристомена.

Но Аристомен отказался: ему не нужно было царской власти. Он хотел только одного — освободить отечество. Тогда его избрали полководцем и дали полную власть военачальника.