Мессия. Том 2
Шрифт:
— Хорошо, Вимал?
— Да, Мастер.
20. НЕ СУДИТЕ ОБ ОКЕАНЕ ПО ЕГО ПЕНЕ
8 февраля 1987.
Возлюбленный Мастер,
Туман, что тает на рассвете и оставляет лишь росу в полях, поднимется, соберется в облако и упадет дождем.
И я был подобен туману.
В
Биение вашего сердца было в моем сердце, и ваше дыхание — на моем лице, и я знал всех вас.
Да, я знал вашу радость и вашу боль, и, когда вы спали, ваши сны были моими снами.
Часто я был среди вас озером среди гор.
Во мне отражались ваши вершины и пологие склоны, и даже проходящие стада ваших мыслей и желаний.
В мою тишину ручьями сбегал смех ваших детей и реками — страсть ваших юношей.
И, достигнув моей глубины, ручьи и реки все же не переставали петь. Но нечто более сладостное, чем смех, и более великое, чем страсть, пришло ко мне.
То было беспредельное в вас,
Великан, в котором все вы — лишь клетки и мускулы;
Тот, в песне которого ваше пение — всего лишь беззвучный трепет.
Именно в этом великане вы велики.
Глядя на него, я увидел и полюбил вас,
Ибо, каких далей, которых нет в этой великой сфере, может достичь любовь?
Какие видения, ожидания и помыслы может вызвать этот полет?
Этот великан в вас подобен исполинскому дубу, усыпанному яблоневыми цветами.
Его сила связывает вас с землей, его аромат поднимает вас в пространство, и в его несокрушимости вы бессмертны.
Вам сказали, что будь вы цепью — вы слабы, как ваше слабейшее звено.
Но это лишь наполовину истина. Вы и крепки, как ваше крепчайшее звено.
Оценивать вас по самому малому из ваших дел — значит измерять силу океана по хрупкости его пены.
Судить о вас по вашим неудачам — значит возлагать вину на времена года за их непостоянство.
Да, вы подобны океану.
И хотя севшие на мель корабли ждут прилива у ваших берегов, вы, даже если вы океан, не можете торопить свои приливы.
Еще вы подобны временам года,
И, хотя зимой своей вы отрицаете свою весну,
Весна,
Не думайте, что я сказал это, чтобы вы говорили друг другу: «Он воздал нам хвалу. Он видел в нас лишь доброе».
Я лишь называю словами известное вам самим в мыслях.
Но что есть знание, облеченное в слово, как не тень бессловесного знания?
Ваши мысли и мои слова — волны, расходящиеся от запечатанной памяти, что хранит наши минувшие дни,
И те давние дни, когда земля не знала ни нас, ни саму себя, И те ночи, когда земля пребывала в смятении.
Альмустафа, прежде чем расстаться со своими людьми, дает много важных утверждений. Это почти как когда человек умирает, его последние слова содержат опыт всей его жизни. У него немного времени, но все же времени довольно, чтобы сказать несколько слов, которые запомнятся вместе с грустью, славой и красотой его отъезда.
Это не смерть; он возвращается домой. Но ему нужно высказать несколько вещей, которые не было возможности высказать прежде; не то чтобы он был не готов — некому было выслушать их. Услышав, что он уходит, собрался весь город Орфалес.
Слова, что он сказал во время отъезда, стали зернами в вашем существе почти без вашего ведома, потому что вы не можете продолжать играть в отсрочку. Корабль готов уйти, может, они никогда не увидят Альмустафу снова — кто знает о будущем, что оно принесет? Этот человек был среди них двенадцать лет; они игнорировали его, смеялись над ним, пренебрегали им. Подспудно они чувствуют грусть и сожаление, потому что у них была возможность — весна пришла к ним, но они не были открыты.
Его утверждения просты, но истина всегда проста. То, что вы готовы услышать, это самая простая вещь в мире. Если вы не готовы услышать, это самая сложная вещь в мире; ваш ум делает ее сложной, интерпретирует ее, придает смысл там, где его нет, и таким образом упускает всю суть. Но когда человек умирает или уезжает, и скоро ветры уведут корабль далеко за горизонт... Они сейчас же чувствуют разрыв, который не может быть заполнен. Несмотря на то, что Альмустафа уйдет, его слова будут продолжать звенеть в их ушах и в их сердцах.
Туман, что тает на рассвете и оставляет лишь росу в полях, поднимется, соберется в облако и упадет дождем.
Он говорит: «Не волнуйтесь и не грустите. Туман, который собираете на листьях деревьев и на земле ночью, начинает испаряться с восходом солнца; он поднимается снова, чтоб стать дождевым облаком. Так что если вы упустили на этот раз, не упустите в следующий раз, когда дождь пройдет сквозь все ваши притворства в ваш полный наготы танец — с дождем, солнцем и ветром. И вы поймете больше, чем содержится в любом писании и во всех писаниях. Вы поймете, что вы часть танцующего существования».