Месть Аскольда

Торубаров Юрий Дмитриевич

Герцог тем временем подскакал и, сдерживая горячего рысака, промолвил:

— Извини, воевода, что задерживаю тебя, но вынуждают обстоятельства. Мне по душе пришелся твой разговор с князем. Я понял, что ты на него в обиде за его нерешительность и уступчивость легату. Но я прошу: не суди его строго! Ты, я вижу, не посвящен просто в таинства дворцовых козней. А они порой наносят удары ощутимее, чем Батый.

— Мне, воину, известно одно: если появился враг, я должен его повергнуть, — жестко ответил Ярослав.

— Война идет не только на полях

сражений, — гнул свое герцог. — Часто победа куется не на бранном поле, а именно в таких покоях, где мы сегодня встретились. Как думаешь, кто нам нынче испортил обедню?

— Легат!

— Точно. И, я уверен, он остался весьма недоволен твоим разговором с князем. Конрад хитер. Он не хочет вызывать на себя гнев властолюбивого папы.

— Мой король послал меня, чтобы объединить наши силы в борьбе против татар, — произнес воевода сердито.

Герцог хитро сощурил глаза:

— Но… татар нет.

— Они будут, — убедительно сказал воевода.

— Когда?

Чех пожал плечами.

— То-то, — торжествующе подытожил силезец. — А сегодня папа опасается многих вещей. Ведя неослабную борьбу против моего императора, он боится любого союза, который, по его разумению, может быть в итоге направлен против него. Кроме того, он хочет распространить свою власть на восток, а для этого ему не нужны там сильные князья. Папа выжидает, когда в обоюдной борьбе обе стороны измотают себя, и тогда руками прелатов он легко захватит власть.

— Власть, власть, — зло процедил Ярослав. — Мне думается, многие русские владыки гнались за ней, не желая друг другу ее уступить, а в результате потеряли все. Неужели и мы уподобимся им? Неужели их горькая судьба ничему не научит наших правителей?

— Я согласен с тобой, — лицо силезца сделалось серьезным. — Если тебе не напортит этот легат, постарайся внушить своему королю о нашем с ним союзе. Если появится Батый, мы только вместе сможем его отразить.

— Я только и мечтаю о том, чтобы найти своему королю верных союзников, — горячо откликнулся Ярослав. — Сколько возможностей мы упустили! Князь рассказал о русском воеводе, который один почти два месяца отражал под Козельском Батыевы полчища! — и он живописно принялся рассказывать о Сече то, что поведал Конрад.

Герцог выслушал рассказ с неподдельным вниманием. Его красивое лицо стало суровым, а глаза в задумчивости устремились на восток. Где-то там, далеко, свершались героические события. Притихшая Европа, пальцем не пошевелившая для оказания помощи, теперь с восторгом и упоением отдает дань храбрецам, которые в одиночку встали на свою защиту своего города.

— Передай королю, что по первому же его зову я приду на помощь.

Ярослав склонил голову:

— У меня нет своего войска. Если мой король откажет тебе в просьбе, я приду один. Вот тебе моя рука.

Они обнялись. Прежде чем расстаться, воевода сказал:

— Пусть пример Сечи будет нашей путеводной звездой.

Глава 8

Получив заверения

от Великого князя, Аскольд со всех ног пустился на розыск Всеславны. Хотя, как он и предполагал, долго искать не пришлось. Семья Меченного встретила гостя с распростертыми объятиями. Отец долго мял его своими сильными руками, а мать, утирая радостные слезы, принялась целовать в обе щеки. В стороне стояла брюхатая сноха. Она тоже смахивала слезинки. Может, приход Аскольда напомнил ей о дорогом ее сердцу муже, который сложил свою буйную головушку под стенами неведомого ей Козельска? Теперь у нее одна забота — родить поскорее сыночка и воспитать его таким же, каким был его отец.

Услышав громкие голоса, проснулась Всеславна. Долгие скачки и бессонные ночи сделали свое дело: пока обрадованные ее появлением хозяева собирали на стол, она, сев у печи на лавку, тотчас заснула.

— Надо же, — всплеснула мать руками, — я-то думала, бедняжка без просыпа до утра продрыхнет. А она, смотри-кось, плывет как пава. Вот что значит голос любимого!

Аскольд зарделся. Ему захотелось поднять Всеславну на руки и нести, прижав к груди, до самого княжеского двора.

Взявшись за руки, влюбленные не отрывали друг от друга взора. Наверное, они так и ушли бы, если бы не голос хозяина:

— Аскольд, Всеславна! Вы куда? Прошу отведать с дороги, что Бог послал.

Первой чаркой помянули сына. На миг показалось, что сейчас откроется низкая дверь и покажется его косматая голова…

Медок брал свое. Зажгло тело. Печаль отступила. Слово набирало силу.

С улицы донесся шум, залаяли собаки. Сноха выскочила наружу и тотчас вернулась.

— Княжеский посланец, — в испуге оповестила она.

Разговор за столом враз оборвался. В дверях появился старый знакомый Руальд. При его виде Всеславна побледнела. Минувшее встало перед глазами, и она что есть силы сжала руку Аскольда.

— Не бойся, я тебя в обиду не дам, — тихо шепнул он и поправил на привязи меч.

Хозяйка тревожно посмотрела на посланца, потом перевела взгляд на мужа. Зосим молчал, исподлобья глядя на княжеского дружинника.

Руальд, наверное, сразу оценил обстановку. Голос его прозвучал миролюбиво:

— Аскольд и Всеславна, князь ждет вас. — И, жадно поглядывая на стол, уставленный закусками, добавил: — К обеду.

Хозяйка встрепенулась:

— Отведай, дорогой гость, моего рукоделия! Зосим, а ты чего стоишь как истукан? Налей доброму дружиннику медка! Ой, и хорош у нас, Руальд, медок!..

После двух кубков Руальд стал не в меру словоохотлив. Он рассказал, как в хоромах готовятся встречать козельцев.

— Говорят, — он многозначительно посмотрел на Всеславну, — князь приказал беречь княж… прости, тебя, как зеницу ока.

Хозяйка вдруг заторопилась:

— Как бы князь не прогневался! Ступайте, дорогие гости!..

Когда они ушли, мать с облегчением вздохнула:

— Я так боялась за княжну! Видать, оттаял князь. Слава Те Господи, — и она перекрестилась на образа.