Месть Атлантиды
Шрифт:
— Всыпь плетей Криспиде. Она часто стала промахиваться со своими стрелами.
— Попрошу без богохульства, девочка. Криспида никогда ничего не делает без моего одобрения.
Элике было все равно. Игры богов... Да гори оно все… Как Кассиопея.
— Скажи мне, жив он или мертв. Прошу.
Лаки улыбался. Даже не злился. Так, ворчал в силу своей мудрости и любви к философским беседам.
— А тебе бы самой как хотелось?
— Какое это имеет значение? Ты сам потребовал его смерти. Но мало было, да? Вы с Криспидой перебрали ваших плодов
— Крылья жмут? — изменился в лице Антал-Лаки. — У вас с братом семейное - мне дерзить?
— Ой, ну не надо. Что ты мне сделаешь такого, чего бы в свое время не сделал он?
— Неисправима. Никакого постоянства, — бог подошел ближе. Элика не шевелилась. Пусть отпустит ее уже скорее.
— Ты помнишь наш разговор?
— Конечно.
— Что я заставил тебя сделать?
—Ист Верто. Ему и той презренной рабыне. Что не так?
— Когда я тебе сказал, что ты обязана его непременно убить?!
Усталость смело обжигающей волной. Элика встретила насмешливый взгляд Лаки.
— Я говорил такое? Когда?
— А разве... — матриарх сглотнула. — Ты... не этого хотел?
— Ты спрашиваешь меня, жив он или мертв? Девочка моя, будь он мертв, твое сердце перестало бы биться в ту же минуту. Обряд крови связал вас навеки. Смерть одного будет значить смерть другого. Он догадался. Ты же больше переживала за то, как эффектно на тебе сидит броня и корона! Я ответил на твой вопрос?
— Лаки... — выдохнула Элика. — Он адепт Эдера! Ты не мог...
— Он присягнул мне на верность, чтобы спасти тебя! Нужны еще аргументы?!
Пыль... Жар остывающих камней. Безжизненные руины. Мрак. Она вернулась. Подавленная и разбитая откровениями божества еще сильнее, чем адской войной.
Ощущение взгляда в спину.
От..бись, Лаки. Играй свои партии дальше. Дорого мне вышло твое покровительство. Не хочу его больше. Не хочу...
— Тебе плохо?
Стоило ли чему-то удивляться? Она устала. И, похоже, уже выполнила свое предназначение. Дрожащие руки рванули шнуровку корсета, обнажая сердце. Смотреть не хотелось. Не вставая с колен, не поднимая глаз, повернулась в пол-оборота, не чувствуя боли в дрожащих и травмированных коленях, откинула голову назад. Выкуси, Лаки. Получишь обоих. Мертвых.
— О, Эл, у тебя еще остались силы на любовь?
— Касс, не паясничай. Бей. Давай, в самое сердце. И без философских бесед, с меня Лаки хватило, — открыла глаза. — А! Ты без оружия... — пальцы рванули перевязь. — Возьми мой...
— Твой бог тебе ничего не пояснил? Почему я не могу убить тебя?
— Ну, а толку? Зато, я смотрю, ты осведомлен куда больше.
Улыбка? Она сходит с ума? Или он уже сам отплыл в долину безумия?
— Что веселого? Ты улыбаешься... Не думала, что умеешь.
— Да смотрю, что ничего по сути не изменилось, — Касиий погладил пальцами подбородок, глядя
— О чем ты?
— Ты все равно стоишь передо мной на коленях, с обнаженной грудью. Это стремление не заглушить, верно, Эл?
Точно. И тут произошло нечто невероятное. Приступ истерического хохота согнул ее вдвое, вызвав слезы. От неуместной комичности ситуации она так и не могла прекратить это веселье.
— Я сожгла... Кассиопею... Дотла...
— Мне никогда не нравились дома, что построили мои предки. Много всего.
— Ты теперь никто!
— Я всегда думал отдохнуть немного от этой власти.
— Теперь... Ничтожно... мало!
— Всегда любил минимализм в архитектуре.
—Спаркалия... Тебе... Не простит!
— Никогда не понимал Фланигуса.
— Я...я тебя уничтожила!
— Я жив. А ты – наигралась. Теперь поговорим?
Элика смахнула слезы, кусая губы, чтобы не расхохотаться вновь.
— О чем? Ты же у нас наверняка все решил? В клетке? А нет, дай угадаю... Я в растерянности! Тебе же даже не к чему приковать поводок моего ошейника!
— Я не собирался этого делать.
— Что заставило тебя изменить свое решение?
Он сделал шаг вперед. Матриарх не шевелилась. Ей было... Все равно и весело одновременно. Даже кода его ладонь нежно провела по ее щеке, снимая слезы веселья. Даже когда она почувствовала на своей щеке его жаркое дыхание... А вместе с ним... Голова безвольно склонилась на его плечо. Ощущение тепла и точки опоры. Она определенно сошла с ума.
— Моя мятежная девчонка... Стало быть, все закончилось? Делить нечего?
— Это не делят, Касс. За это... Убивают. Кстати, как тебе удалось уцелеть?
— Считай, что после твоих слов у меня выросли крылья. Я не смел даже мечтать о том, чтобы быть любимым тобой.
— Мы не имеем права на любовь.
— Кто тебе это сказал?! Почему ты снова так яростно это отрицаешь?
— Оглянись вокруг... Будущего для нас нет и быть не может. Твоя империя в руинах. Боги сошли с ума. Мало им чувств, надо было еще связать оковами крови. Это ничего не меняет. То, что ты мне уготовил, - я не смогу с этим жить. Сейчас ты можешь говорить, что угодно. Но потом... Я не хочу проснуться рядом со Зверем однажды утром. Потому что мы погибнем оба в этот момент. Нам лучше пойти разными дорогами...
— Я никогда больше не причиню тебе боль... Неужели ты этого не чувствуешь?
— Я не верю тебе. После всего, что я сделала...
— Все сделал я сам, изначально. Нельзя приручить такого же хищника, как и ты сам. Только принять. И дать ему свою нежность. Потому что мы равны.
— Ты сошел с ума...
— Тсс… — горячие губы мужчины прервали поток ее слов. Нежно и резко одновременно, заставляя принять этот поцелуй полностью, врываясь в сознание вместе с яростными толчками языка.