Месть Бела
Шрифт:
Бесстрастно наблюдать, как на его глазах душат женщину, да еще, можно сказать, почти любимую женщину, Конан не мог. Вдобавок, ее смерть была бы сейчас совсем некстати.
Киммериец шагнул к Везунчику. Шагнул, чтобы оторвать руку слепца от горла «богини». Однако еще раньше, чем варвару это удалось, пор сам отпустил женщину. И отпустив, сильно толкнул ее в плечи. Иштар упала.
— Ты не Богиня, — уверенно произнес слепой вор, — Конан прав. Мне не нужно убивать тебя, чтобы понять это. Боги умерли...
Плечи Везунчика опустились, он весь как-то обмяк. Что подразумевал сокамерник под последними своими словами,
Везунчик стоял погруженный в свои думы, Иштар, лежа на песке, растирала горло обеими руками, тяжело дышала и отплевывалась. Коэн упер ладони в воткнутую в песок палку и стоял, чему-то своему усмехаясь.
— Коэн, — позвал его киммериец, — придется тебе доделать работу Везунчика, если баба будет упрямиться.
— Понял, — произнес слепой стражник и шагнул туда, откуда слышалось хриплое дыхание низверженной «богини». Увидев приближающегося слепца, Иштар тигрицей вскочила и бросилась навстречу, изготовив ногти к вонзанию. Прелестные черты ее лица уничтожила гримаса ярости, граничащей с безумием.
Крик Конана «Осторожно!» опоздал. Коэн и без того услышал. Отпрыгнув в сторону, он присел и подсек древком ноги Иштар. Та упала лицом в песок, сверху на ней мгновенно оказался стражник, завел палку под подбородок и, прижимая дротик с одной стороны локтевыми сгибами, с другой стал давить ладонями на затылок Иштар.
Второй раз подряд Богиню душили в недавнем фанатично преданные «причащенные».
— Извини, приходится, — Конан приблизил свое лицо к багровеющему лицу женщины. — Тебя отпустят, когда скажешь, где потайной выход из Обители.
— Мразь, — выдавила Иштар.
— Да, — кивнул киммериец, — я не лучше вас, а вы еще хуже, чем я. Где потайной лаз?
Иштар молчала.
— Ослабь немножко, — сказал варвар Коэну, — дадим ей чуть отдышаться и пораскинуть умишком. Но это, Иштар, последний перерыв, учти. Нам некогда. Я не желаю тебе зла, хоть вы, «боги», заслуживаете худшего. Жаль убивать такую красавицу, но я должен спасти себя и моих друзей.
— Кто ты такой на самом деле? — прекрасные ее глаза злобой и любопытством вонзились в киммерийца.
— Конан из Киммерии. На самом деле. Где тайный лаз?
— Гаденыш.
— Коэн, убей ее!
Коэн стал выполнять приказ. Северянин отвернулся и отошел подальше. Смотреть он не мог, но и останавливать стражника-слепца не собирался. Сейчас проявить слабость нельзя, он вожак пусть небольшого, но отряда, и если... Впрочем, лишить жизни женщину, пускай и заслуживающую смерти — это... Ну, что, что ему делать?..
— Скажу, — услышал Конан и почувствовал огромное облегчение.
— Хорошо, что тут Локинии нет. Такого обращения со слабым полом она бы не одобрила, — с фальшивой укоризной произнес Симур и покачал головой.
— Сам не одобряю. Будь я тогда нормальным Конаном, стал бы я, думаешь, мучить женщину? Оставил бы ее в клетке, плюнул бы на тайный лаз, пошел бы
— А я тебе скажу, где он, твой тайный лаз, у них был, — хитро прищурившись, заявил Симур.
— Ты? — искренне изумился Конан.
— Да, я. Видишь ли, я уяснил себе, кто они такие, эти так называемые боги. Исходя из этого нетрудно представить логику их поступков. Каждый из них мнит себя самым значительным и достойным из всех и презирает остальных. А презирая, не доверяет и боится. И никто из «богов» не потерпел бы того, что единственный на всех потайной выход располагается ближе к кому-то одному из «равных». Следовательно, лаз этот должен быть равноудален от их жилых комнат. То есть находиться в центре Обители. А как я понял устройство этой Обители, ее центр — это большой зал, где они устраивали свои «божественные» Советы, тот самый зал, где тебя допрашивали. Так?
— Так, — кивнул Конан, глядя на собеседника с уважением. — Там в этой зале, призналась Иштар, под ковром на стене и начинается ихний тайный ход. Что мы от нее и хотели узнать. Вышли мы, наконец, из клетки, двинулись в поход к лазу. Вчетвером. Да, Иштар надумали захватить с собой. А вдруг она соврала? Сразу же и призовем к ответу. Ручки, ножки ей связали, в рот запихали кляп. Потащил ее, конечно, я, перегнув через плечо. По пути нам никто не попадался. Беспечность «богов» меня уже не удивляла. Слишком привольно им жилось. Извне никакая опасность им не угрожала, изнутри тоже, не покорных же слепцов бояться? Да к тому же взведены ловушки, устроенные, вероятно, еще первыми «богами». Между прочим, кабы не Коэн, в какую-нибудь из ловушек мы бы угодили. Скажем, провалились в прикрытую плитой в яму — наверняка с кольями на дне. По плите Коэн постучал палкой, показывая, что под ней пустота, мы взяли в сторону. Так и шли. Иштар вела себя на плече тихо. Даже не мычала. Считай, легко и просто добрались мы до зала.
Конан отхлебнул вина, утер губы тыльной стороной ладони и продолжил:
— Темень была в зале — хоть глаз выколи. Друзьям моим это все равно, а я так не могу. И потом, по лазу тоже, что ли, в потемках брести? Вдруг и там ловушки какие, их-то поводыри мои не знают, и если я не увижу вовремя, то пропадем все.
«Стойте», — шепчу, а сам опускаю Иштар на пол, вытаскиваю кляп. Руку, правда, держу рядом с ее ртом, чтобы заткнуть сразу, ежели вздумает кричать.
Где, спрашиваю, факелы?
«Сложены в нише, справа от входа, там же и огниво», — отвечает она, кротко глядя на меня.
Молодец, думаю, девочка, одумалась. И снова затыкаю ей рот кляпом.
«О чем ты у нее спросил?» — слышу шепот Ко-эна. Ну как им объяснить, что такое факел? Лучше промолчать. Молча делать дело. Нащупать факелы, выбрать один, зажечь.
«Теперь чего, куда?» — спрашивает Везунчик.