Месть Бела
Шрифт:
«В конце концов, — с грустью подумал Конан, — мне было предсказано, что я стану королем. И уж не королем ли джаданов мне предназначено быть? Не самое плохое из королевств, наверное. Кстати, королю страны джаданов есть чем заняться — объединить все четыре провинции под одной короной».
Киммериец повернул голову — лучница лежала на спине, забывшись глубоким сном, и во сне улыбалась.
И тут Конан расслышал шаги. Миг — и он вскочил с бамбуковой лежанки, подхватил с пола меч и замер в позе встревоженного хищного зверя, выключив все чувства кроме слуха.
Шаги приближались к хижине. Кто-то мягко ступал по траве поляны,
Апрея продолжала крепко спать. И варвар пока не намеревался ее будить. Разговор, стук, чих, скрип, другой, даже самый мелкий шум может спугнуть крадущегося в ночи, тот затаится, и жди потом в любой момент удара в спину. А так если человек думает, что в хижине никого нет или же думает, что застанет их спящими, — пусть продолжает так думать. Легче будет управиться.
Шел один человек. Может быть, где-то притаились другие, а это выслан разведчик?..
Шаги приближались. Некто подошел к двери, и Конан сделал беззвучный шаг к порогу, чтобы вошедший сразу оказался в пределах досягаемости меча. Плетеная дверь тихо отошла от косяка...
— Конан, Апрея? — негромко позвали из темноты.
— Порк, чтоб тебе Нергалы снились! — узнал варвар. — Ну заходи, раз явился...
Порк зашел. Огляделся. Казалось, ничуть не удивился той картине, что не позволяла никаких двойных толкований: обнаженная сестра, обнаженный варвар. Порк прошел к столу, устало опустился на лавку.
— Я не верил, что найду вас живыми. — Он болезненно сморщился и потрогал плечо. Только сейчас Конан разглядел, что плечо Порка перевязано тряпичным лоскутом. От голосов в хижине проснулась Апрея и сейчас торопливо одевалась. — Джаданы нагнали меня, когда я уходил в горы, бросив лошадей. Я увидел их сверху и понял, что мне не оторваться. Пришлось принимать бой. Правда, место на этот раз подобрали не джаданы, а я. Я встретил их на узкой горной тропе, где больше чем по одному ко мне было не подобраться. Джаданы — умелые воины, я это знал и без сегодняшнего боя. Мне пришлось нелегко. Мне, в общем-то, повезло, что их было всего пятеро. Тогда я понял, что джаданы разделились на три отряда.
Что стало со вторым отрядом, я увидел возле хижины. Полагаю, кто-то из джаданов знал про хижину, поэтому они сразу направились сюда.
— Но не по дороге, иначе бы они нагнали нас раньше, — сказала Апрея.
— Наверное, по одной из лесных просек, — предположил Порк.
— Значит, третий отряд еще где-то блуждает, — Конан, отложив меч, начал неспешно одеваться.
— Да, — кивнул брат Апреи и опять схватился за рану на плече. — Но мы уже во владениях шогуна Ямото. Ночью им не обнаружить наши следы. А рассвета мы дожидаться не станем. Выступим прямо сейчас и к восходу солнца уже подойдем к воротам Иамиты, к воротам города, где находится дворец Ямото. Там мы будем в полной безопасности...
— ...И тут, Симур, началось нечто непонятное. Вернее, я не сразу сообразил, что же это такое происходит. — Они поднимались по ступеням крыльца «Розовых льдинок». Перед дверью заведения Конан остановился, чтобы спокойно договорить. — Представь себе какое-нибудь изображение, ну скажем, в храме на стене. И вот кто-то берет мокрую тряпку и начинает его стирать. Краски оплывают, размываются контуры, все размазывается пятнами. То же самое происходило и вокруг меня с хижиной, людьми в ней, с лунным светом. Звуки же словно
— Думаю, ни то ни другое, — ответил Симур, открывая дверь «Розовых льдинок».
Гостей встретили ароматы благовоний, плеск вина и веселые повизгивания девочек. Жизнь здесь бурлила и била ключом — в эти праздничные дни, простой и богатый люд, отведав хмельных напитков и вволю навеселившись на площадях, устремлялся в места, где можно в приятном и веселом окружении приятно и весело потратить часть переполнявшей их энергии. Конан неодобрительно покосился на своего спутника — сейчас шумные, а в особенности женские компании его интересовали мало, но мудрец успокаивающе положил руку ему на локоть.
Рядом с Симуром тут же оказалась симпатичная толстушка в платье с открытыми плечами. Они перебросились несколькими словами, после чего толстушка кивнула и мимо столов, диванчиков, канделябров и ни на что не обращающих мужчин и женщин повела гостей в глубь заведения.
Конан и Симур оказались в уютной комнатке, стены которой были задрапированы розовой тканью с лилиями и птицами, шитыми золотой нитью, а пол покрывал толстый ковер. В комнате обнаружились два кресла, столик и широкая кровать с балдахином. Невесть откуда взявшаяся смазливенькая хохотушка мигом уставила столик вином и легкой закусками и быстренько исчезла, повинуясь мановению руки. Симура. Симур молча указал Конану на кресло, сам сел напротив.
— Здесь нам никто не помешает, — сказал он. — Без моего сигнала ни одна живая душа не войдет в этот кабинет. А по окончании твоего рассказа ты сам решишь — уйти ли отсюда или остаться на всю ночь, чтобы отвлечься и развлечься...
— Ты сказал, что ни Порк, ни шогун не были моими двойниками в том мире, — угрюмо произнес Конан, принимая бокал красного вина из руки Симура. — И чье же самое дорогое я отнял?
Симур пригубил вино, покатал его во рту, оценивая аромат, удовлетворенно кивнул и наконец проглотил.
— Мне думается, — сказал он, ставя бокал на стол, — что ни Порк, ни шогун, ни все прочие мужчины тут ни при чем... В «Розовых льдинках» все-таки подают самое лучшее вино во всем Шадизаре, это я тебе точно говорю...
— Кто тогда? — только и спросил Конан.
— Апрея, — тихо ответил Симур. — Полагаю, именно она была твоим воплощением в том мире...
Что самое дорогое для девушки? Правильно, ее девственность. И ты ее отнял? Отнял. Вот и все.