Месть – это блюдо, от которого не толстеешь
Шрифт:
Сейчас Гера стал самым модным организатором, к нему даже очередь образовалась, но его непостоянство проявилось и тут. Этот бизнес он называет «девчачьим» и говорит, что создал его специально для меня, чтобы я приучалась работать на себя. И вот теперь он потихоньку пытается передать мне своё детище. Я пока сопротивляюсь.
4.
Мы с Герой уже стояли в прихожей, когда раздался звонок в дверь.
– Надо было быстрее выходить, кого там к тебе принесло? – ворчал друг.
– Вам кого? – спросила я, увидев на экране домофона двух незнакомых мужчин.
– Откройте, полиция, – сказал
– Проходите, – открыла я дверь.
Через минуту на пороге стояли двое мужчин в гражданском, но предъявившие документы в развернутом виде.
– Вы Евсеева Юлия? – обратился ко мне один из них.
– Я.
– Моя фамилия Никифоров, вчера я вам звонил целый день. Вы не брали трубку. В следующий раз, если будете себя так вести, я вышлю за вами наряд. И обещаю: вас доставят в отдел в наручниках и под конвоем. – Сказал тучный лысеющий дядька с брезгливым выражением лица.
– Я ничего противозаконного не сделала и, если я так уж вам нужна, вы могли бы вызвать меня повесткой, – сказала я, – ну раз уж вы пришли, задайте свой вопрос, и мы пойдем.
– Я думаю вам не понравится если свидетелями нашего разговора будут все ваши соседи, – сказал второй полицейский и показал на слегка приоткрытую соседнюю дверь.
–Проходите, – вздохнула я, и шире распахнула входную дверь, пропуская непрошенных гостей.
Всё это время Герман стояла молча, о чем – то напряженно размышляя, движение мысли проступало на его лице:
– Юлька, если что за тобой есть, ты лучше мне сразу скажи. Я быстренько позвоню знакомому адвокату. Без адвоката ни в чем не признавайся, – шептал он мне по пути в комнату.
– Можешь успокоиться, я чиста как слеза младенца, – также шепотом ответила я.
В комнате мы все расселись и полицейский задал мне вопрос:
– Скажите, Юлия Алексеевна, кем приходится вам Скачко Петр Олегович?
Я подумала, но никого с такой фамилией не припомнила. Поэтому я пожала плечами и ответила:
– Ни кем, среди моих знакомых человека с такими данными нет, а родственников я не имею.
– Как так, совсем не имеете? – удивился полицейский.
– Не имею. Я сирота, – ответила я.
– Я при исполнении служебных обязанностей, поэтому должен поинтересоваться: куда же делись ваши родители? – спросил полицейский.
– Умерли, когда я была ещё совсем маленькой. Вырастили меня дедушка и бабушка по отцовской линии, сначала умерла бабушка, а пять лет назад умер и дед. Других родственников не имею, по крайней мере я о них ничего не знаю. В гости к нам никто из родственников не приезжал, мы тоже ни к кому не ездили, – объяснила я.
Мне не хотелось первому попавшемуся полицейскому рассказывать свою грустную историю, которую я знаю со слов моей бабушки. Мои родители в браке никогда не состояли, моя мать в роддоме написала отказ от меня и сбежала в неизвестном направлении. Отец, через месяц после моего рождения, признался своей маме – моей бабушке, что у него родилась дочь. Дед с бабушкой приложили невероятные усилия, чтобы забрать меня домой. Отец моим воспитанием себя не утруждал, продолжая вести свободный образ жизни. Когда мне было пять лет, однажды ночью я проснулась от крика. Кричала бабушка, ей позвонил друг отца и сообщил, что мой отец погиб, покоряя
Дед и бабушка, как я теперь понимаю, относились ко мне своеобразно. Нет, меня не обижали, но как бы правильно выразиться, они были ко мне равнодушны. Со мной никогда не разговаривали по душам, не целовали на ночь, если я прибегала с улицы со слезами, то единственное, что я могла услышать: «значит сама виновата, нечего себя жалеть, до свадьбы заживет», поэтому лет с пяти, если разбивала коленку, то неслась к Геркиной маме, которая и попричитает, и пожалеет, обработает ранку и при этом подует на неё, чтобы не было так больно. В то же время одевали меня очень хорошо, денег явно не жалели. Любые игрушки, а позже и гаджеты покупались по первому моему требованию. Мне были доступны любые поездки на отдых за границу, любые кружки и курсы. За это я очень благодарна своим старикам, но того, что называется семьей я не имела, поэтому я хочу выйти замуж и создать нормальную семью. Но помня горький опыт моих родителей, ищу надежного человека, который будет для меня опорой.
Воспоминания увели меня далековато от реальности, я задумалась и не сразу поняла последнюю фразу Никифорова:
– Наследство конечно значительное, но вступить в свои права вы сможете только через шесть месяцев.
Стоп. Похоже я что – то пропустила:
– Не поняла. Какое наследство?
– Несколько квартир, земельные участки ещё что – то. Я всего не помню. Вы можете обратиться к нотариусу и там вам выдадут все необходимые документы, – ответил полицейский.
Сказать, что я удивилась – это не сказать ничего. Я была ошеломлена. Посидев с глупым видом некоторое время до меня дошло – меня разыгрывают. У меня скоро день рождения и, наверное, мои друзья прибегли к услугам Геры. Он ещё тот мастер на розыгрыши. Программу «Розыгрыш» видели все. Хотя конечно жестоко так разыгрывать, я погрозила пальцем Герке, засмеялась и сказала:
– Я всё поняла! Ты здорово придумал, я почти поверила, – потом повернулась к полицейским и заявила, – я вас сразу раскусила, ну что там у вас дальше. Тащите свой букет.
Все трое молчали. Тем более цветы не вносили и продолжения не было.
Первым отмер Гера:
– Я здесь не причем. Никаких розыгрышей я не планировал. Я их не знаю, – показал он на полицейских.
Здесь прорвало второго полицейского. Он начал так заразительно смеяться, что у него даже выступили слёзы. Никифоров надулся и произнёс:
– Девушка присядьте. У вас что от счастья крышу снесло? Я же вам объяснил, что погиб человек. Мы проводим проверку. В ходе проверки выяснилось, что единственной наследницей покойного являетесь вы. Ответьте на вопрос: Где вы были 14 мая в восемь часов утра?
Я достала свой рабочий блокнот. Посмотрела чистую страничку двухнедельной давности и произнесла:
– Я была дома и в это время, если нет никаких дел, обычно ещё сплю.
– Кто может это подтвердить? – вдруг ожил второй полицейский.