Месть фортуны. Дочь пахана
Шрифт:
Девчонка глянула в окно. Там ни души. Темно и пусто. Капке надоело слоняться без дела. Она погасила свет и легла в постель.
Кенты уже, наверное, в ресторан похиляли. Все вместе. Там, Сивуч говорил, баб полным-полно. Всяких. Верняк, потому меня приморили здесь — одной канать. Чтобы блядей не видела. А может, закадрят какую-нибудь шмару? Но куда они ее денут? Сюда не притащут. К ней — не похиляют сами. Хотя… Может, сегодня сходка не кончится. Пахан трехал, что дел много. И трепу будет… Ни
— А кого паханы в маэстро возьмут? Может, Шакала? Но нет, пахан ботал, для того много надо! У него кишка слаба. Все самые-самые с десяток ходок имели. Все знали. И уже не такие молодые, как пахан. А вот кентов в малину нашу — сфалует. Это верняк! — засыпает Задрыга и вдруг отчетливо слышит шаги на лестничной площадке. Они остановились у двери. Затихли. Кто-то шарит по замку, ищет скважину.
— Нет, не наши! — прислушалась Задрыга. Она знала, пахан без возни, вмиг вставлял ключ в скважину.
— Чего копаешься? Разбудишь эту паскуду! Живей и тихо! — увидела тонкий луч фонаря, ударивший в замочную скважину.
Капка сжалась в комок. Ключ в замке повернулся. Двери открылись и Задрыга, привыкшая к темноте, увидела двоих.
— Где эта блядь? — услышала девчонка глухое.
— Ты дверь закрой. Вопить станет, чтоб никто не слышал.
Дверь хлопнула. И в ту же секунду кто-то рухнул на пол,
— Ты чего? Вставай! — тормошил упавшего напарник.
Капка тихой кошкой выбралась из-под одеяла. Пока второй мужик искал фонарь в руках упавшего, Задрыга сшибла его с ног. Вцепилась в горло намертво.
— Ну, с-сука! Не я, другие тебя натянут и пришьют! Не слиняешь от нас за Вальта! — вырвался мужик из-под Задрыги. Та нажала на глотку изо всех сил.
Мужик затих. Капка связала его. По рукам и ногам, как учил Сивуч, не доверять быстрой смерти. Случается и в этом ломать комедию даже шпане.
Задрыга трясясь включила свет, Вытянувшись во весь рост, лежал на полу мужик. Лицо «под сажей». В темени головы торчал конец лезвия. Оно глубоко пробило голову и лишило жизни сразу.
Маленькая лужица крови возле головы. Даже не верилось, что так случилось. Капка смотрит на второго. Тот хрипит. Пытается вытолкнуть из горла застрявший комок воздуха Ему это не удавалось, пока не повернул голову набок и с ревом освободился от удушливой спазмы. Он тут же открыл глаза увидел Капку
— Кайфуешь, стерва? Пропадлина чумная! Думаешь, от
мазалась от нас — выкидыш обиженника! Я тебе еще пущу шкуру на ленты!
— Ты еще воняешь? — подошла девчонка к столу, взяла отцовский нож из ящика и, подойдя к непрошенному гостю, предупредила хрипло:
— Хайло раскроешь, размажу!
— Ты? — мужик согнул в коленях связанные ноги. Вскочил. Но
— Канай, покуда добрая! — улыбнулась зловеще.
Мужик извиваясь пытался достать ее ногами.
Задрыга отошла к стене, смотрела на того, кого убила
невольно. Ее тошнило от вида бледнеющего лица, западающих глаз, синеющих губ.
— Зачем они возникли? Унесли смерть Боцмана. Не приведись такого. Пахан не посмотрел бы ни на что, разорвал бы в клочья. Но как лезвие угодило в кентель? — не понимала Капка и решила никогда не шутить с «пером».
— Отпусти! Слышь, заморыш! Пальцем не трону тебя, клянусь мамой! — попросил второй мужик, увидев, что его напарник не шевелится.
— Канай тихо. Будешь вякать — ожмурю, как этого, — указала на мертвеца и, уперевшись ногами в пол, с трудом вытащила лезвие из головы покойника.
— Мать твоя — параша гнилая! Ты ожмурила Крота? — изумился напарник мертвеца и вновь попытался вскочить на ноги.
Капка вогнала в него с десяток деревянных стрел. Она всадила их одну за другой, услышав град угроз.
— Всей кодлой в очередь тебя пропустим. А потом утопим в сраной отхожке. За все разом!
— Ты не додышишься! — рассмеялась Задрыга.
— Я не дотяну, другие тебя прикончат. Ты приговорена шпановской малиной к ожмуренью. И сдохнешь, как последняя сука за то, что высветила мусорам нашего!
— Заткнись! — прикрикнула Капка, услышав, как к дому подъехала машина. Она выглянула в окно. Облегченно вздохнула. Из такси выходила малина — Черная сова…
Задрыга включила яркий свет. Открыла двери. Фартовые, глянув, заторопились в хазу.
Шакал вошел первым, как всегда. За ним кенты.
— Смотрю, ты не скучала тут? С чем возникли эти фраера? — спросил пахан криво усмехаясь.
— Сам их тряси, — выдохнула Задрыга и уже не дрожа села ближе к Таранке.
Шакал закрыл дверь. Велел Боцману развязать незванного гостя. И поставив того к стене, приказал глухо:
— Колись, падла! Чей есть? Зачем возник сюда?
— Лось моя кликуха! Малина решила замокрить вон ту паскуду за нашего кента, какого мусорам заложила. Не мы — другие ее застопорят. Это верняк!
— Кто пахан твоей малины? — перебил Шакал.
— Мы сами себе паханы!
— Выходит, сброд фраеров? Тогда все проще. Зароем вместе с этим жмуром в одной могиле. Понемногу сам откинешься. Как ничейный. За таких спросу нет.
— И тебя замокрят, — процедил сквозь зубы Лось.
— Боцман, крикни сявок! Пусть падаль уберут! — выстрелил в упор. И обтерев наган, спрятал за пояс.
Через десяток минут кенты закрыли дверь за сявкой, убравшим все следы нежданного визита.