Месть королевы
Шрифт:
Юная Маргарет, совсем еще ребенок, была в восторге от своего нареченного – такой красивый, такой изящный! – а потому не возражала стать его женой. Но он так мало проводил с ней времени, что она едва ли могла почувствовать какую-либо перемену в жизни…
Перро лежал, вытянувшись, на королевской постели, Эдуард смотрел на него с нескрываемым восхищением. Как он хорош, как грациозен – словно кошка, и в то же время полон достоинства, свойственного лишь королям, но не всегда, увы, самими королями проявляемого.
Гавестон тоже был вполне доволен собой. Он быстро
Сейчас они беседовали об Уолтере Ленгтоне, которого оба считали своим старым недоброжелателем.
– Как ни странно, – говорил Гавестон, – этот наш старинный враг до сих пор ходит в королевских казначеях.
– Недолго, недолго ему осталось, мой Перро.
– И все же, мне кажется, он задержался. Моим твердым убеждением является, и надеюсь, мой дорогой господин разделяет эту мысль, что те, кто выказывают себя хорошими друзьями по отношению к нам… к тебе, мой милый мальчик… должны быть вознаграждены. Те же, кто проявил себя враждебно, обязаны понять, что в их судьбе наступают перемены к худшему.
– Я подумаю о Ленгтоне, – сказал Эдуард, не сводя глаз с говорившего.
– Давай решим дело сейчас и не будем больше о нем думать. Пускай мысли о нем не засоряют нам головы.
– Прогони его, – сказал Эдуард. – Я согласен.
– Превосходно. Так я и сделаю…
Они со смехом стали вспоминать прежние свои стычки с Ленгстоном, когда тот пользовался большим доверием у старого короля.
– Помнишь, как мы охотились на его землях? – спросил Гавестон.
Эдуард не забыл. Тогда он подвергся выговору и унижению, и все это в присутствии отца, который был целиком на стороне своего казначея, коего сам определил на эту должность, будучи высокого мнения о его достоинствах и способностях. Старый король прислушивался к его советам и часто говорил, каким хорошим помощником в делах государства был Уолтер Ленгтон, епископ Ковентри и Личфилда.
Сейчас, по подсказке Гавестона, молодой Эдуард должен был сделать этого человека одним из первых козлов отпущения. Гавестон напомнил своему другу и о том, как Ленгтон в роли казначея осмеливался проверять расходы королевского сына, как жаловался отцу на его непомерные траты – словом, обращался с ним, будто с провинившимся учеником, и король всегда был на стороне своего любимца – казначея, этого лицемера, для кого составляло особое удовольствие испортить настроение наследнику престола и его лучшим друзьям.
Гавестон также сказал Эдуарду, что следует приблизить Рейнолдса, «другого Уолтера», который может быть весьма полезен – тоже как Хранитель, но не казны, а гардероба короля. Ведь Уолтер Рейнолдс незаменим как устроитель представлений и маскарадов, а также по выдумкам в части костюмов и декораций…
Снова мысли Эдуарда вернулись к тому случаю, когда Ленгтон осмелился оскорбить его, застав на своем поле… Нет, это произошло уже в лесу, где они с Гавестоном преследовали оленя.
Все у них шло тогда удачно, они почти загнали шикарного самца, когда вдруг появились лесничие Ленгтона и окружили охотников. Несмотря на протесты Эдуарда и его слова о том, что он принц Уэльский, наследник престола, им испортили охоту и заставили ехать к замку, где они
Даже увидев, кто стоит возле него, Ленгтон не выказал должного почтения.
– Как посмели вы вторгнуться в мои владения и гнаться за моей дичью? – спросил он.
На что Эдуард надменно ответил, что эти земли их теперешний владелец получил от его отца, и добавил, что, являясь наследником, имеет полное право охотиться на них, когда того пожелает.
Гавестон поддержал тогда его слова, и это придало юному Эдуарду новые силы в поединке со старым епископом. Но тот не думал сдаваться.
– Вы еще не вступили в права, данные вашему отцу, – вскричал он, – и я молю Бога, чтобы этого подольше не произошло! Будем надеяться, к тому времени, когда такое случится – боюсь, это станет трагедией для Англии, – но будем надеяться, что к тому времени вы поумнеете и многому научитесь.
Подобных речей Эдуард стерпеть не мог и ответил потоком таких ругательств, обращенных не к кому-нибудь, а к служителю церкви, что Гавестон просто корчился от смеха.
– Вот что я скажу вам, – начал епископ, когда обрел наконец возможность вставить слово, – ваш отец-король не станет терпеть ваши выходки, и я…
Гавестон так уморительно, с помощью гримас и жестов, передразнивал говорившего, что Эдуард, в свою очередь, зашелся от хохота. Епископ побледнел и сказал:
– Обо всем будет известно королю.
– Сколько угодно! – крикнул осмелевший Эдуард. – А я расскажу о вашем наглом поведении в отношении его сына…
Король-отец, услыхав жалобу епископа, пришел в бешенство. Он призвал Эдуарда и сделал ему внушение таким голосом, раскаты которого были слышны по всему дворцу. Король был целиком и полностью на стороне Ленгтона.
– Как ты посмел вторгаться в чужое владение?! – гремел он. – Как посмел охотиться на его дичь?! Это оскорбление, которое заслуживает сурового наказания.
– Но, отец… Разве король не может охотиться где пожелает? – пытался возразить Эдуард.
– Пока еще ты не король. И, боюсь, тебя следует опасаться в качестве такового. Ты должен изменить свои взгляды и привычки, или, клянусь Богом, я заставлю тебя это сделать! Что же касается твоих дурных друзей и советчиков…
Последние слова больше всего напугали Эдуарда. Только бы отец ничего не предпринял в отношении Гавестона!
Изобразив смирение, он уже молча, без всяких возражений, слушал отца, и, когда ему было сказано, что его отлучают на время от дворца, он с покорным наклоном головы принял это наказание. Конечно, оно было малоприятным, но хуже – если бы отец обрушился еще на Гавестона и разлучил их друг с другом.
Когда за несколько месяцев до своей смерти отец все-таки отправил Гавестона во Францию, Эдуард вспомнил, с чего все началось – с жалобы этого паршивого епископа.
Поэтому теперь у него не было необходимости особенно распалять себя по отношению к Ленгтону – он и так имел на него здоровенный зуб, но все же воспоминание о случившемся подогрело застарелую ненависть.
А Гавестон продолжал говорить о том же.
– Дорогой друг, – вновь услыхал Эдуард, – это же нелепость, что старый мошенник остается на посту казначея. Он будет постоянно чинить тебе препятствия.